Милорад Павич - Современная югославская повесть. 80-е годы

Ребенок был такой крупный, что казалось, вот-вот встанет на ножки. У него даже был зубик, и, когда мать кормила его грудью, он пробовал кусаться.

Оправившись после родов, Кала вернулась домой и стала предметом общего внимания: к ней валили односельчане, которым было любопытно поглядеть на младенца с зубиком, выведать подробности об окаменевшем ребенке, извлеченном хирургами из ее тела. После затухшего вулкана Кала и ее ребенок стали самым волнующим событием в Дувалеце.

Ему на смену пришло другое: Богуле освободился от страха, который владел им после того, как довелось увидеть церковного старосту Андро в петле. Он стал смелым, решительным и поведал тайну самоубийства, рассказав о греховной связи между супругой Андро и Орушем — обжигателем извести. Люди были поражены, некоторые не верили. Однако сам Оруш как-то, будучи под хмельком, подтвердил слух.

— Да, правда. Так оно и было, — заявил он. — Только я все это затеял, чтобы помочь Андрице. Она меня упрашивала. Ведь у нее от Андро не было детей, а ей хотелось… Вдруг получится… Не верилось, что она бесплодная…

Открылся один секрет, начали открываться и другие. Жена Мила разломала сундучок покойного свекра, желая, чтобы в доме и следов не осталось от ненавистного старика. И вдруг среди разных мелочей увидела письмо, прочла его и окаменела. Илко писал:

«Не хочу уносить в могилу свою тайну. Лесоруб Методия Лечоский, тот, что похож на Мила, — тоже мой родной сын… Я уверен в этом не только из-за их сходства — на свете много людей, похожих друг на друга как две капли воды. (Сам встречал свои копии, даже пугался этих двойников.) Но с лесорубом Методией дело другое. В молодости я и его мать любили друг друга. Ее семья не соглашалась на такого зятя, как я, девушку выдали за другого, и я получил в жены другую. Скоро у моей бывшей возлюбленной родился ребенок. Его нарекли Методией по имени деда. Когда у меня в семье появился сын, мы тоже назвали его Методией, в честь его деда. Моя бывшая любовь знала, кто отец ее ребенка, и, конечно, скрывала это. Молчал и я. Когда я после странствий по свету вернулся в село, тайна эта стала меня мучить. Как-то сказал об этом матери Методии. Она заплакала: «Прошу тебя, не заикайся о том никому. Не разоряй мой дом…»

Пусть будет пухом земля покойнице! Она унесла секрет с собой в могилу, а я должен снять с души камень и сказать правду…»

Невестка Илко чуть не упала в обморок. Письмо она сожгла и после этого долго не могла прийти в себя.

Появились у нее и другие причины для беспокойства. Исчез Богуле. Его разыскивали повсюду, даже помогали местные власти, парня же словно след простыл. Мать чуть не лишилась рассудка. Шли дни, а не было ни сына, ни весточки от него. Лишь через месяц пришло письмо из Италии. Парень сообщал, что жив и здоров, что вместе с товарищем из школы-интерната тайком перешли границу и находятся в проверочном лагере. Есть намерение уехать в Америку.

Мать читала и перечитывала, на листок капали слезы. Было радостно, что сын нашелся живой и здоровый, одновременно было грустно, и в душе поднималась досада.

— Боже мой, — вздыхала женщина. — Я опасалась, что он пойдет по пути отца, а он избрал дорожку деда!

Богуле прислал письмо и Злате.

«…Сейчас я даже благодарен тебе за то, что ты пренебрегла мной и растоптала нашу любовь… Нет худа без добра!.. Желаю тебе счастья в браке.

Мой дед Илко говорил: «Двое добрых редко оказываются на одной перине». И еще он говорил: «Кто в жизни не встречался с бедой, у того пусто на душе…» Я выбрал себе возлюбленную — не девушку, а необъятную Землю…»

Злата разглядела на бумаге пятнышко крови. Ей вспомнилось, как они с Богуле, пробираясь сквозь кусты, исколов пальцы, слизывали друг у друга выступившие алые капли в знак верности. Девушка разразилась рыданиями.

Еще вдове Мила вручили конверт из научного общества, где состоял ее покойный супруг. Ученые мужи просили прислать им исследования Мила о взаимосвязи между характером человека и его походкой.

Она прочла это письмо и порвала, так же как порвала когда-то в клочья тетрадку «Veritas» с этой его теорией.

Словно вдогонку, прилетело письмо из-за моря — от дирекции Бристольского кладбища. Было оно адресовано Илко. Англичане спрашивали: желает ли адресат продлить договор с администрацией кладбища? В свое время там было оставлено место для двоих: господина Илко и госпожи Анны, ныне покойной. Теперь срок договора истек… Участок на Бристольском погосте Илко покупал вместе с леди Анной, она так полюбила его, что не желала расставаться даже в ином мире. К сожалению, гибель комнатных птиц леди разрушила эту вечную любовь.