Игорь Кузнецов - Дембельский блокнот или Фрагменты почётной службы

На следующий день я решил действовать. Тем более и случай подвернулся. В часть пришла большая колонна с боеприпасами. Всех на разгрузку! Прибегает ко мне старший лейтенант — Троцевский и с порога:

— Чего сидишь? Быстро в колонну, на разгрузку.

— Товарищ старший лейтенант, мне прапорщик Тулупов поручил сделать полки для вещей. Срочно нужны ящики снарядные. Вы же на артсклад идете, может захватите?

Троцевский подвоха не почуял. Так как солдат сам себе не может назначить объем работы, да еще очень большой, да еще нужный и срочный.

— Хорошо, работай.

Начал работать. Перекладывать, разбирать, ломать старое. Через тридцать минут заскакивает мой взводный — прапорщик Тулупов.

— Ты что здесь? Быстро колонну догонять!

— Товарищ прапорщик, мне старший лейтенант Троцевский поручил стеллажи сделать! Обещал на обратном пути ящиков снарядных принести.

— А, ну если так, то дерзай.

Фу! Пронесло! Пусть теперь, если захотят, пусть сами разбираются, кто первым поручил. Так у меня появился почти официальный статус каптерщика. А для Пинца с его мечтами — жест от локтя.

Через неделю у меня появился задумчивый Пинц и говорит:

— Как ты это сделал? Ведь у меня ничего не получилось. Три подхода с разных сторон делал — ответ один: «У нас уже есть каптерщик, зачем же его менять». Уважаю, недооценил я тебя — обошел на повороте. Если что — сделай лишнюю полку с матрасом, чтобы перекантоваться иногда.

— Да без проблем. Сделаю. Заходи.

— Знаешь. Меня называют самым хитрым бойцом дивизии, но так изящно меня еще не обставляли. Не ожидал.

И вот Пинц узнал новость — большой рейд на Джелалабад в начале февраля 1984 года. Наша батарея не идет. Остается в караулах. Ну не идет и не идет — не больно и хотелось.

— Ты не понимаешь! Все пойдут в караулы на два месяца. Два часа спишь — два часа стоишь. И так два месяца. Чокнешься. А в Джелалабаде сейчас жара, грейпфруты созрели. В рейде — сплошные прочески, в горы лезть не надо, по долинам пойдем — я все узнал! И со старлеем из 6-ой батареи уже договорился, что мы с ним идем. Я летом с ним ходил — мужик нормальный, без закидонов.

Грейпфрутами он меня конечно убил. Я ведь не знал, что это такое. Мне казалось, что это такой апельсин размером с дыню. Очень захотелось попробовать. Да и «прочески» — это тебе не по горам скакать. В общем, согласился, и пошел добровольцем на войну.

Первым делом я обшил невзрачным чехлом свою радиостанцию Р-107 М, чтобы на фоне рюкзаков солдатских не очень сильно выделяться, а антенну согнул, чтобы не торчала, потому что духи первым делом выбивают саперов, офицеров и связистов. Нашил карманов, сделал ватные плечи на лямках, внутри которых сделал скрытые кармашки — вдруг в рейде денежка попадется. Сшил себе лифчик под четыре рожка, из противогазных сумок. В общем, укомплектовался по максимуму.

В ночь перед рейдом все группы сидели в казармах. Лежим и мы на кроватях. Постели скатаны, в ногах вещи, Тулупов включил песни «Каскада» на своем «Панасонике». Часов до трех ночи релаксировали. Потом поднялись и пошли на аэродром к своим ротам. Я, Пинц и старлей Задорожный — будущий Герой Советского Союза, правда посмертно, и через год.

На аэродроме меня ждала неожиданно бурная встреча. Оказалось, что я опять иду с четвертой ротой полтинника, чему они, как выяснилось, несказанно рады. В последний месяц в роте были большие потери. И буквально перед рейдом ребята хорошо посидели, покурили и решили понять, почему им так не везет. И вспомнили, что когда я ходил с ними в рейд, потерь не было. Когда ходил с другими ротами — у них тоже не было. И они решили, что я своего рода талисман удачи. Увидеть меня с другим командиром из другой батареи они не ожидали. Сначала все загалдели, бросились обниматься, а в конце попытались подбросить меня вверх. Я вырвался, говорю: «Вы что, охренели? Я тоже, конечно очень рад, но давайте-ка колитесь, что случилось?». Те радостно согласились и все объяснили. Короче, я не знаю, что они там курили, но я понял, что у меня опять проблема. В перспективе, чем большая задница будет корячиться, тем больше вероятность, что меня туда засунут. Не х-о-ч-у! Убедить бойцов, что это случайность, у меня не получилось, оказалось, что они следили за мной и сравнивали какие потери были, когда я ходил с ротой и, когда меня в рейде не было. А буря эмоций объяснялась просто. Увидев фамилию Задорожный, думали, что с ними идут совсем другие. А тут — мы, хрен закрасишь. Радость-то какая!