Стивен Роули - Лили и осьминог

– Либидистый?

– Нет. Ну и это тоже. Либреттист – то есть он пишет тексты для… В общем, оказалось, что у нас на редкость много общего, мы заговорились, а потом … – я многозначительно умолк. – Получилось как будто свидание. Только из одежды на мне было одно полотенце.

Трент смеется.

– Надо было мне сразу догадаться.

– А я не ожидал.

А может, и я должен был это предвидеть. По крайней мере, как возможность.

Предчувствие. Омен .

Слишком часто я их упускаю. А должен был догадаться заранее? И про осьминога тоже? И по каким же предзнаменованиям? «Окто». «Восемь» по-латински. Есть у меня знакомые латины? Сколько угодно. Это же Лос-Анджелес, в конце-то концов. А может, обратить внимание надо было не на латинские корни, а на восьмерку. Бармен наливает пиво. В галлоне восемь пинт. В стандартной коробке «Крайолы» восемь восковых мелков. В меноре восемь свечек. Восемь атомов чего-то в октане. Углерода? Углеродные соединения – основа всего живого, может, это он и есть? Знак «стоп» восьмиугольный: может, осьминог – это сигнал остановиться для меня? И если да, в чем именно остановиться?

Но ведь знаки предвещают не только плохое, но и хорошее. Если мне был дан знак появления осьминога, а я его пропустил, может, теперь надо высматривать знак выздоровления, того, что осьминог исчезнет? «Омен» – опять по-латински. Вернулись к тому, с чего начали.

Ум зашел за разум.

– Который час? – спрашиваю я.

Трент проверяет телефон.

– Одиннадцать пятнадцать.

И как по сигналу, открывается дверь и со смехом входят сразу несколько человек. Все они в черных брюках и белых рубашках. Я толкаю Трента локтем в бок, он одними губами выговаривает: «Жуть», присматривается к поздним посетителям и останавливает взгляд на одном из них, с ручкой за ухом.

– Как тебе этот? – Он все еще не теряет надежды обеспечить мне чмок без обязательств.

Я подаю знак бармену.

– Повторить? – спрашивает он.

– Можно дурацкий вопрос?

– Давайте, – отвечает он.

– Разве это не гей-бар?

Бармен смеется.

– Раньше был. Пока хозяева не продали. А теперь здесь бывают в основном официанты из местных ресторанов, когда у них заканчивается смена. Потому мы и ждем наплыва посетителей так поздно.

Я переглядываюсь с Трентом, тот лишь плечами пожимает.

Я ударяюсь лбом о стойку и говорю, уткнувшись в сгиб собственного локтя.

– Нам ничего не светит. Это ты виноват. Слишком долго ты был счастлив.

– Нет, ты. Ты слишком долго был несчастлив , – Трент изучает пустоту над моей головой.

– Ты что?

– Ищу тучу, которая сгустилась над тобой, – он шутливо толкает меня кулаком. Я плачу ему той же монетой, но уже не так шутливо.

– Еще раз то же самое, – говорит Трент бармену, тот кладет на стойку две свежих коктейльных салфетки и отходит за нашей выпивкой.

Пятница

– Как у вас прошла неделя?

Снова пятница, и значит, я опять в сливочно-масляном кабинете Дженни, а как прошли среда и четверг, почти не помню. Был еще один приступ судорог, не такой сильный, как первый, но не менее пугающий. Звонил ветеринар: клеточного материала из осьминога для анализов им все-таки не хватило; теперь Дуги хочет под наркозом взять образец побольше. Назначенное с любителем обнимашек очередное свидание я отменил, поскольку чувствовал себя жирным, уродливым и недостойным любви. Парадокс, но это скорее всего поможет ему разобраться в своих чувствах; мужчины охотники по натуре, им нравятся те, кто не облегчает, а усложняет охоту.

Но большую часть времени на этой неделе я провел, замкнувшись в себе.

Однако на сеансах терапии замыкаться в себе непросто, даже если это терапия у Дженни. И особенно трудно сегодня, когда Дженни сидит на своем стуле прямо, в новом приступе профессионального рвения. Как будто еще одному пациенту осточертело слушать чушь, которую она несет, он нажаловался на нее в какие-то органы, и теперь она старается, чтобы больше жалоб на нее не поступало. А может, она наконец-то преодолела ту двойственность, которая мешала ей втягиваться в процесс. Так или иначе, самое время возродиться, Дженни.

Отвечать на ее вопрос мне не хочется, а может, я просто не знаю, что сказать. Как прошла моя неделя? Визит к ветеринару был… досадным ? Перепутать бар для натуралов с гей-баром было… унизительно ? Я вдруг растерял все прилагательные и эпитеты, потому озадачился, сглотнул, вздохнул и заговорил о другом:

– Может, лучше рассказать вам про нашего гостя?