Виктор Устьянцев - Премьера

С тех пор, как он оставил школу, прошло около восьми месяцев, за это время Виктор встречал многих одноклассников, знал обо всем, что делается в школе, даже о том, что математичка вышла замуж. Откровенно признаваясь, он завидовал ребятам, но в то же время все их заботы об отметках, контрольных и экзаменах теперь казались ему мелкими и особого интереса не вызывали. Он даже пожалел, что не ушел из школы раньше.

Встреча с Мариной что-то всколыхнула в нем, но что именно, он еще не понял. Может, былые чувства? Он влюбился в Марину еще в шестом классе, сразу же, как только она пришла в их школу. Он писал ей записки, но не отваживался передать их, посвящал ей стихи — боже, какие это были наивные, но искренние стихи! Одно из стихотворений он на перемене сунул ей в задачник, потом она читала это стихотворение вслух, и весь класс хохотал. С тех пор он стал ее презирать, а когда узнал, что в нее влюблены почти все мальчишки, называл про себя не иначе, как вертихвосткой. Однако никому из мальчишек Марина предпочтения не отдавала, и это несколько смягчало ее вину. Но того публичного осмеяния он ей так и не простил и относился со скрытой неприязнью. Ее это, видимо, не очень огорчало, она держалась с ним ровно. И было даже странно, что сейчас, в трамвае, она как будто даже обрадовалась ему.

«Напускное это. Может, она и сочувствует, зная о моей беде, но зачем мне ее сочувствие?» — думал он, глядя на сцену и не вникая в развитие действия. И тут вдруг увидел ее! После затемнения началась другая картина, и софиты выдернули из темноты именно Марину! Она стояла в левом углу сцены, прижимая к груди букет цветов и вглядываясь куда-то вдаль, за правый угол. На голубом заднике проступали очертания порта, моргали желтые огоньки якорных и ходовых огней, мелькали тени проходивших мимо людей. При появлении каждой тени Марина вздрагивала, вглядывалась еще пристальней и разочарованно вздыхала, опуская руки с букетом.

Но вот она встрепенулась, приподнялась на цыпочки, глаза ее радостно сверкнули, она вскрикнула: «Папа, папочка!» — и бросилась в правый угол сцены. Оттуда вышел старый капитан, и она бросилась ему на шею, стала целовать и вдруг оцепенела, увидев за спиной капитана Ваську Румпеля с облезлым фибровым чемоданчиком в руках. Васька смотрел на нее восхищенно. Капитан, перехватив их взгляды, сердито буркнул Ваське:

«Ты иди».

«А чемодан?» — с явной надеждой спросил Васька.

«Сами донесем».

«А может, я?» — с готовностью предложил Румпель.

«Кому сказано!» — строго прикрикнул капитан, и Васька, поставив чемодан, стал удаляться, поминутно оглядываясь. А Марина через плечо отца приветливо помахала ему букетом.

«Ну, как вы тут… с матерью-то?» — спросил капитан.

«Не мать она мне… сколько раз говорила!» — упрекнула Марина.

«Ну да. Извини. А мать-то не объявлялась?»

«Двенадцать лет не объявлялась, так с чего бы ей теперь-то?»

«Ну да, конечно», — капитан подхватил чемодан, и они ушли со сцены только затем, чтобы после затемнения появиться снова, но уже в квартире капитана, обставленной довольно богато, с хрусталем и мраморными слониками на запыленном рояле.

Он сидит в старом кресле, посасывает трубку и наблюдает за тем, как Марина с мачехой накрывают стол. Мачеха то и дело ласково припевает:

«Доченька, салат лучше вот сюда поставить».

Марина усмехается и ставит салат, куда указано.

«Она у нас такая кулинарка!» — хвалит мачеха.

«Еще бы, даже яичницу жарить умею!» — недобро усмехается Марина.

Наконец все усаживаются за стол. Капитан нажимает в основном на витамины.

«Там мы их совсем не видим», — застенчиво поясняет он.

Сначала капитан смотрит на все умиротворенно, потом настораживается, почувствовав что-то неладное, и вот уже перестает есть и встревоженно прислушивается к разговору дочери с мачехой.

На этом и кончается первое действие.

В антракте Виктор разыскал в вестибюле афишу и прочитал:

«Катя, его дочь, — М. Крапивина».

Выкурив две сигареты и выждав, пока прозвучит третий звонок и в вестибюле погаснет свет, он сорвал афишу, аккуратно свернув ее, сунул за пазуху и стал пробираться в четвертый ряд. К тому моменту, когда он водрузился на свое место, на сцене за столом уже сидел небритый, всклоченный старый капитан, пил водку и ругал море. Потом пришел Васька Румпель и стал уговаривать капитана вернуться на траулер. Но тут появилась Катя-Марина, Васька забыл про капитана и стал пялить на нее глаза. А Катя-Марина разрывалась между ними: то жалела отца, то явно симпатизировала Ваське. И Виктор отметил, что и то и другое у нее выходит хорошо, хотя Ваську возненавидел окончательно и бесповоротно.