Виктор Устьянцев - Премьера

— Замолвлю. Искренне.

На обратном пути Степан Александрович завез оба представления в областное управление культуры. Там ни на кого не пришлось нажимать, оба актера были единодушно поддержаны, слава о них шла поистине добрая. О том, что Владимирцева переманили в столичный театр, Заворонский, разумеется, пока не сообщил, отчего опять испытал легкие угрызения совести.

Наверное, не бывает актеров, которые не мечтали бы о славе. У Виктора Владимирцева тоже были далеко идущие честолюбивые мечты, и все-таки предложение Заворонского оказалось столь неожиданным, что Виктор сначала расценил его как розыгрыш, оттого и вел себя в разговоре со знаменитым режиссером столь дерзко. Чего стоило одно его самоуверенное заявление «выкарабкаюсь»!

И, лишь выйдя из кабинета Аркадия Борисовича, Владимирцев понял, что разговор шел серьезный, и растерялся. «Ну, благо бы еще в областной драмтеатр предложили, а то сразу в столичный, да еще академический!» — удивлялся он, шагая по пустынной улочке Верхнеозерска. И ему вдруг стало жаль покидать этот небольшой сибирский городок, свой театр, друзей, а их было немало не только среди актеров. Но главное, конечно, — театр, его первый профессиональный театр. Сколько же лет понадобилось, чтобы он вышел на сцену «настоящего» театра?

Странно, что ни в детстве, ни в юности он даже и не думал о театре. Он хотел стать военным моряком, но у него обнаружилось искривление носа и плоскостопие, и его вообще освободили от службы. Все-таки после десятилетки он надеялся поступить хотя бы в мореходное училище промыслового флота, но десятилетку ему закончить не довелось. Скоропостижно умер отец, и, как мать ни протестовала, Виктор оставил школу и пошел работать в порт такелажником, ибо понимал, что четверых матери не прокормить. Благо бы младшие были мальчишками, а то ведь девчонки, их еще и одеть надо так, чтобы перед другими не стыдно было.

Правда, в порту он зарабатывал не так уж много, но на питание семье хватало, да и сестренки в школу не в обносках ходили. Мать потихоньку откладывала деньги и ему на костюм, но Виктор хотел потратить их на зимнее пальто матери, сам же в очередную навигацию намеревался уйти в океан с краболовами, а там не только выходной костюм не понадобится, а и обычный-то не нужен — выдают спецодежду. Наверное, весной он так и ушел бы в океан, если бы не случай.

Как-то, возвращаясь с работы, он встретил в трамвае свою бывшую одноклассницу Марину Крапивину. Марина обрадовалась ему:

— Ой, Витя, куда же ты запропастился?

— Работаю, — коротко ответил он.

— Ах, да! — Марина смущенно опустила глаза и, помолчав, участливо спросила: — Тяжело?

Он пожал плечами:

— Обыкновенно.

— А у нас математичка замуж вышла, — почему-то сообщила Марина. — Странно, правда?

— Что же тут странного?

— Но она же такая скучная, педантичная.

— Это на уроках. А в жизни она какая? Ты знаешь? Теперь Марина пожала плечами. И, помолчав, удивленно спросила:

— А ведь и верно, что я о ней знаю? — И, пристально поглядев на Виктора, сказала: — Да вот и о тебе… Слушай, ты никуда не спешишь?

— Нет.

— Тогда пойдем со мной. Кстати, нам выходить на следующей остановке, — она схватила Виктора за руку, потянула к выходу.

Когда трамвай, пронзительно зазвенев, отошел от остановки, Виктор спросил:

— А куда мы идем?

— В театр!

Только теперь Виктор заметил, что сошли они возле Дома рыбака, и смущенно оглядел себя:

— Я, вот видишь, не одет для такого дела… — И тут же подумал, что больше-то ему и одеться не во что.

— Ерунда! Идем, — Марина опять потянула его за руку.

— Постой, а билеты?

— Не надо никаких билетов, нас так пропустят.

И верно, едва Марина шепнула контролерше: «Со мной», как та отступила в сторону и пропустила Виктора. Они прошли в зрительный зал, он был еще пустой, Марина провела Виктора в четвертый ряд, усадила на откидной стульчик и наказала:

— Вот тут и сиди. А после спектакля жди меня у входа. — И, не дав ему опомниться, ускользнула в боковую дверь, ведущую за сцену.

Зал уже начал заполняться, тихо поскрипывали кресла, слышался шорох платьев, шелест программок, в воздухе витал тонкий аромат духов. А Виктор все опасался, что вот-вот его кто-нибудь сгонит с места, и беспокойно оглядывался по сторонам, отыскивая Марину. Но ее нигде не было, она так и не появилась, однако и Виктора никто с места не согнал.

Погас свет в зале, раздвинулся занавес, и спектакль начался. Действие происходило на палубе траулера. Сначала это заинтересовало Виктора, но вскоре наскучило: повторялись одни и те же слова команд: «Право руля!», «Есть, право руля!», «Так держать!» «Есть, так держать!», «На эхолоте!» «Есть, на эхолоте»… Потом все сокрушались, что «не возьмут нынче план», и все почему-то ругали молодого рулевого Ваську Румпеля, который зазевался и упустил «уловистый» косяк сельди. И только старый капитан Акимыч не ругался и даже дал Румпелю закурить. А когда Васька ушел, капитан начал корить себя и собрался на пенсию. Корил он себя долго и скучно, Виктор уже перестал его слушать и начал думать о том, зачем Марина привела его сюда и куда она сама подевалась.