Елена Блонди - Ателье [СИ]

— О! В Манеже выставка моды, Англия. Забежим?

И они забегали, оставив баулы в гардеробной, с независимым видом проходили в помпезные залы, в своих пыльных кроссовках и потрепанных джинсах (Галку это угнетало намного больше, чем Дашу), разглядывали манекены. Или японские гравюры. Или — изогнутые мечи и парчовые халаты в музее Востока. Или фотографии Дианы Арбус. Даша подозревала, что до ее появления Галке забегать в такие места было не с кем, и радовалась счастливому совпадению интересов.

Была еще Москва бутиков и огромных торговых центров, ее Даша знала совсем плохо — не те доходы. Ее деньги зарабатывались с таким трудом, что чашечка эспрессо в пафосной кофейне — месте отдохновения в Москве бутиковой, казалась кощунством.

— У нас, Даш, горбатая работа, — говорила ей Галка, — пока брендом не станем, так и будем гнутые сидеть за машинками.

А потом они снова начинали спорить — можно ли этот самый бренд этим самым горбом заработать…

Дом в Печатниках, куда они приехали с Александром, указательным пальцем упирался в черное небо, дырявя его квадратиками желтых окон.

Припарковав машину, Саша повел Дарью в супермаркет, стеклянно светивший посреди хрусткого света фонарей, и, поставив в теплом углу, побежал в толпу. Даша, переминаясь в тесноватых сапожках, смотрела, как мелькает его коротко стриженая голова над откинутым капюшоном. Иногда Саша оглядывался и, найдя ее глазами, улыбался.

Вывернулся из толпы, неся в руке бутылку шампанского и большой аляповатый букет с золотой пудрой поверх цветов и серпантином на обертке.

В лифте молчали, Даша волновалась. Пока он не сказал:

— Хозяйка тоже с югов приехала, года три назад. Юрик ей купил квартирку. Однушку.

И Даше стало немного полегче. Может, свой человек? Может, найдут общий язык…

Распахнув двери, хозяйка близоруко сощурилась, разглядывая гостей и одновременно выпевая:

— Ах, какие гости! Саша, давно не был, ну что же ты…

В тесной прихожей подставила щеку и кокетливо рассмеялась, когда Саша быстро клюнув ее поцелуем, отклонился от объятий. Радушно улыбаясь Даше, внимательно рассмотрела меховое пальтишко, оценила юбку и прошлась взглядом по длинным, затянутым в колготки ногам. Указала на тапочки с розовым мехом и пошла перед гостями:

— Тут ванна, не совмещенная, кстати. Сюда — туалет. А тут встроенный шкаф. Там — кухня. Наверху — антресоли. Очень удобные.

Даша шаркала тапками по натертым полам. Кивала в переливающийся по зыбкой спине шелк японского халатика. Хмыкнула про себя словам насчет антресолей — так говорит, вроде Даша жить на них собралась.

— В комнате балкон, а в кухне — лоджия, очень удобно. Пока еще не морозы, я там капусту держала, от мамы привезла.

Зайдя в комнату, хозяйка встала, выжидательно глядя на Дашу в дверях. Саша протопал куда-то мимо, на кухню, наверное.

Комната была квадратна и почти пуста. Огромная кровать, трехспальная, не меньше, прикинула Даша. К стене прилепился шкаф-купе, и у окна отражало женские фигуры роскошное тройное зеркало, заставленное флакончиками, баночками и коробочками.

Даша топталась, не заходя, потому что непонятно ей было — куда тут, в этой комнате идти? Разве что сходу прыгать на кровать.

— Меня зовут Натали, — спохватилась хозяйка, не убирая с лица медом текущую улыбку, — можно просто Ли.

— А я Даша.

— Саша рассказывал… — конец фразы многозначительно повис в теплом воздухе — под потолком красовалась установка климат-контроля, огромная, как холодильник и роскошная, как свадебный мерседес.

Даша кивнула. Натали была высокой, примерно ее возраста, тщательно стриженые пепельные кудри открывали ушки с маленькими сверкающими сережками. Широкоплечая, крупная в бедрах. А кожа рук и шеи светилась, как мягкое матовое серебро. Свежее ухоженное лицо казалось пленочкой, наклеенной на ту Натали, которая проявится лет через двадцать — с глазами-щелками, слишком широкими скулами и бледными мягкими губами. А может ее, эту вторую, видела только Даша.

В Южноморске средней паршивости была бы девочка, а тут — дива, — украдкой рассмотрев хозяйку, вынесла Даша вердикт. Впрочем, лунная кожа ей нравилась и колеблющаяся походка, от которой все тело волновалось под тонким шелком — тоже.

— Пойдем, Даша, на кухню. Там у меня уютно и кофе Санечка сварит, он знаешь, какой варит кофе, м-м-м…

Подхватила Дашу под руку, прижимаясь к ней грудью, и поволокла в коридор, бережно поддерживая. Видимо, решив, что у гостьи ноги подгибаются от роскоши увиденного. В кухне Саша по-хозяйски суетился возле плиты с зализанной темным стеклом поверхностью. Да все в этой кухне было таким современным и дорогим, что Даша снова затосковала, пролезая по деревянной лавке в самый угол. Она всегда, приходя в новые места, первым делом выбирала для себя временное убежище — самый уютный уголок и занимала его сразу же. По-другому не могла.