Елена Блонди - Ателье [СИ]

Она вскочила и подняла палец.

— На сказки в своей голове, понимаешь? Не он виноват, Галя! Я виновата в том, что побежала за глупостью.

— Ну, допустим, — осторожно сказала Галка, — И что? С бале…

— Да подожди со своим балеруном! Вот я и говорю — если это все была ерунда, и если я была дура, дура! То, значит, надо наплевать, Олега забыть и зажить новой жизнью! Вот!

Она стояла, подняв палец, с рассыпанными по плечам русыми волосами, выставив вперед ногу в тонком нейлоне, под натянутым краем короткой юбки в бархатных разводах. И на лице сверкало вдохновение собственной правоты.

— Вот завернула, — сказала Галка одобрительно, — ну и ладно, значит, поедешь и кадри его немилосердно.

— Там Оленька. Не буду кадрить. Мне ее жалко. Но он мне нравится, потому что с ним можно — без любви. Понимаешь? Никакого обмана, и если бы не Оленька, то можно бы — секс.

— Разберетесь. Я три раза ее видела. Не все у них там хорошо, в семейной жизни.

— А любви, ее, получается, нет. Если даже с Олегом не любовь, то все, что до него, оно, вообще, пфф. Значит, нет ее!

— Мурра, — наконец высказался Патрисий, и ушел совсем, как он уходил в трудные для себя минуты — через закуток с раскроечным столом, на трубу и в дырку за ней, а там — запертая подсобка со всяким хламом. Даша подозревала, что именно так кот проникал в подъезд, а оттуда в каморку к вахтерам, принося им задушенных мышей, но сам Патрисий на такие предположения оскорблялся.

— Патрисий насчет любви не согласен, — Галка ушла в чайный закуток, загремела чашками, — пирожное будешь?

— Нет. Я решила не есть.

— Вообще, что ли?

— Ну… Капусту буду есть и бананы. Бока растут.

Галка вдруг засмеялась, наливая в чашку кипяток.

— Машка тоже одни бананы жрет, ну эта, которая текильщица, у нее ноги роскошные, как у лошади. Их директор смотреть, прям, не может спокойно, как она заходит в кабинет, он рычит и глазами крутит. Но на бедрах у нее целлюлит. Все время в косметических салонах торчит, чего только не делает. Помню, приходила, так у нее на заднице вся шкура облезла — сожгли какими-то обертываниями. Денег содрали уйму, а попу попортили. Мы ей шили шортики атласные, в цвет юбки, чтоб живот значит, голый, а пятен на заднице не было видно. Хорошо, что ты, Дашка, не танцуешь на столе.

— Данила, фотограф этот… — Даша склонилась над столом, наметывая подол своего платья.

— А что фотограф? Ты, Дарья, не пори ерунду. Он босяк. Пашет на дядю в своей студии, ни машины у него нет, ни денег.

— Да, — уныло ответила Даша, — я как раз сказать хотела. Он из таких, как Олег. И это пугает. Не хочется мне все по-новой.

— Правильно! У него моделек сто штук, все честно дают, лишь бы фоточки получше поиметь. Он и есть богема. А ты не девчонка уже, тебе надо про жизнь думать.

Отставив чашку, она подошла к сидящей Даше и подняла на руках ее русые волосы:

— Давай я тебе косу заплету красивую, а то скоро приедет.

Когда Даша уже сидела в машине, темной и теплой, так что пришлось расстегнуть насильно надетое Галкой стильное меховое пальтишко (не дури, надевай, заказчица свалила в Эмираты до лета, прикинь, может, вообще забудет забрать), Александр, лениво покручивая баранку и плавно тормозя перед светофором, сказал ей:

— Дашенька, во избежание, насчет Ольги хочу сказать. Она дочка моей хорошей подруги. Девочке надо в Москве прописаться, а мне от них тоже кое-что надо. Брак наш — по договоренности, а жизнь у нас разная. И претензий друг к другу не имеем.

— А мне это зачем? — Даша незаметно потянула подол пальтишка на колени, блестящие в уличных фонарях.

— Я вижу, ты девочка добрая и щепетильная. И мне всерьез нравишься. Но разводиться-жениться не собираюсь, хватит с меня первого брака. Ольге вот помогу. И все.

Даше изо всех сил захотелось обратно в мастерскую, Галка, наверное, уже ушла, со своими наказами не теряться и кадрить, а родной Патрисий знает, что Даша это Даша, и не будет ее предупреждать о всяких скользких вещах, от которых горят уши, вроде тебя за руку поймали, хотя ты никуда не лезла… А еще лучше — кинуться назад в Южноморск, но не домой, где соседи посмотрят сочувственно, мол, съездила за счастьем и вернулась ни с чем, нет, лучше уехать далеко-далеко, на пустынное побережье, стать смотрителем маяка, суровым и бородатым, кашлять, покуривая трубку, пить самогон, и зажигать фонарь каждый вечер. А потом с Патрисием делать обход. По степи вдоль моря.

Машина остановилась и Даша, скользнув рукой по колготкам, схватилась ладонью за Сашино колено. Резко отдергивая руку, отодвинулась к окну. Но Александр, не делая попыток приблизиться, просто смотрел сбоку.