Елена Блонди - Ястребиная бухта, или Приключения Вероники [СИ]

— Гнал, — покорно рассказала та, — прям в самую степ гнал, а тот и бежать не может, слабый, как тесто. Совсем пропал мужик. Так и убег.

И черный после пропал.

— С тобой кто угодно пропадет, — расстроилась одинокая сочная Алена, — ты и трезвенника алкашом исделаешь, в три дня.

— Господь с тобой, Аленушка, что ты такое!.. Я ж жалеючи, а ну остался без ничего, ни дома, ни вот другого. Думала, может на ноги встанет. Мужик нынче редкий.

— А вместо на ноги, он тебе на шею залез, так? — Алена поправила русые прядки, заталкивая их под косынку, навалилась на прилавок, осматривая золоченые складочки на изрядно уже загвазданной юбке, — это ты в Багрово, что ли, купила? Или подарил?

— Подарит он! То девочка оставила, что в августи была. Тута зацепочки, ей уже плохая, а мне в самый раз. Ника тихо вышла и помчалась в Ястребинку, уличать Пашку. Тот, темнея щекой со свежим синяком, заявил в ответ на ее причитания:

— А что? Вы тут все герои, а я чисто Фаня-щенок. Теперь гармония.

— Будет тебе гармония, вот скажу отцу, — погрозилась Ника, но говорить не стала, взамен вырвав у Пашки обещание торжественно плащ уничтожить. Они тогда втроем развели костер, прям на плитах. Ваграм сидел, сломив в коленках тощие ноги, в огромных глазах плясали костры.

Пашка швырнул скрипящий изорванный плащ в огонь. И тот завонял так страшно, что им пришлось спасаться на песок, с подветренной стороны, кашляя и вытирая слезы.

— Ну вот, — ворчал Пашка, — я только хотел исполнить балладу о призраке Кипишоне, ну никакой торжественности!

— Зато запах, — утешила его Ника, — еще неделю вся бухта будет вонять резиной. А Ваграм вздохнул, переворачивая страницу своей геройской биографии. И вдруг похвастался:

— А Ваграм это значит — стремительный тигыр!

— О! — удивился Пашка, и отпарировал, — а я вот — апостол. Ваграм хмыкнул с легким презрением.

— А я Ника-победа, — поспешно отвлекла его Ника.

— Да! — радостно согласился Ваграм.

— Тигыр, апостол и победа, — Пашка ухмыльнулся, и вдруг замолчал. И Ника снова поняла, как бывало у них все чаще, без сказанных слов — о Марьяшке подумал.

Покачавшись в воде, она отдохнула, и, опуская ноги в ясно ощущаемую глубину, медленно, экономя силы, поплыла обратно. Через неделю Митя Левицкий устраивает открытие своего летнего ресторанчика. Как он выразился, когда они с Васькой приезжали приглашать, — в тестовом режиме.

— Пару недель поработаем, все проверим и тогда уже до весны, — сказал важно, краснея круглым лицом, — хочу, чтоб в сезон сразу все пучком. И Василина закивала, не сводя с него синих очей под густо накрашенными ресницами. Ника тогда подумала, ну вот посидели бы вместе, все вместе. И — Марьяна. Вот было бы замечательно! Вода снова журчала у лица, становилась там, внизу, тугой, не хотела отпускать уставшие ноги. Фотий ругался, когда уплывала далеко, но так здорово качаться в огромной чаше воды, когда вокруг совсем никого. Ника снова легла, глядя в светлое небо и чуть пошевеливая ногами. В следующий раз нужно в ластах поплыть, но тогда она рискует увлечься и очнется где-нибудь в Таганрогском заливе на другой стороне Азова. Надо подумать о чем-то, чтоб не о расстоянии до берега, это помогает. И снова плывя, Ника думала о странной тетке Иванне, которую привез на блестящей иномарке молчаливый услужливый шофер. Тетка вылезла из машины, с рук ее тут же спрыгнула тощая дрожащая собачонка, увидела Степана и, заходясь пронзительным лаем, кинулась выяснять отношения.

— Ах ты, сволочь, — завопила тетка, и Нике вспомнилась баба Таня, Федьки Константиныча мать. Как и тогда, смачные эпитеты были не ей.

— Не трожь котика, мерзавка! Галатея, быстро к мами! И обращаясь к Нике, успокоила:

— Не волнуйтеся, погоняет и придет. Целый будет ваш котик.

— Это смотря кто еще кого погоняет, — ревниво встрял Пашка, выходя на крыльцо и с удивлением осматривая люрексовые волны и бархатные складки, блестящее припудренное лицо и кольца на толстых пальцах. Один палец поднялся, уставясь ему в грудь.

— Фотий? — грозно вопросила гостья. Пашка опешил и на всякий случай отступил.

— Вы ко мне? — Фотий вышел из ангара и встал рядом с Никой, вытирая руки. Гостья цепко оглядела пару и нахмурилась. Покачала головой, о чем-то размышляя, снова уставилась на Пашку, и тот независимо задрал подбородок. Приведя мысли в порядок, гостья с явным облегчением улыбнулась, показывая мелкие, с золотыми коронками по бокам, зубы.

— Ясно. Ну, значит так. Зовут меня Феодора Иванна, приехала я из…