Анатолий Козлов - Вопрос и многоточие, или Голос

Я — Улита-Слимак. Обычный среди миллионов других. Возможно, лучших или худших, более крупных или мелких, более удачливых, а может, и невезучих. Там, где тепло и сыро, мне уютно. Где нет проблемы с едой. Мне достаточно три раза в неделю поесть травки. Вот так просты мои требования.

Я не ищу смысл жизни. Давно не ищу. Понял однажды, что его просто не существует. Это всего лишь иллюзия, которой заполняем внутреннюю пустоту с минуты рождения. Может, и хорошо, что моя фифочка избавила меня от наследников. Зачем плодиться, чтобы стать добычей ежей, ящериц и кротов? Да и природные ресурсы из конского щавеля, земляничника, крапивы и одуванчиков в этом лесном уголке, разделяющем микрорайоны огромного города, очень ограничены. Не говоря уже о яме, в которой живет наша колония. На себе это почувствовал. И нет там воли для души. Потому и ухожу, убегаю из нашей резервации. Убегаю от всего и всех, а прежде всего от самого себя. Не удивляйтесь, случается и такое. Хвоя мешает двигаться, липнет к ноге, уже не хватает слизи, чтобы увлажнять песчаную дорогу.

Не надо ожидать, что кто-то вернется. Никто не возвращается. Я давно понимаю это. Не возвратятся прожитые дни, друзья, что ушли, погибли, не возвратятся молодые годы. Как ни зови, не дозовешься до родителей в небытии. Сладкий сон детства не возвращается, а вот боль от потерь находит место в невидимых тенетах души и вьет в ней гнездо, чтобы уж никогда не покинуть хозяина. И я убегаю. Из собственной, внутренней резервации. Правда, сомнения одолевают: буду ли чувствовать себя проще и вольготней на новом месте? О силы небесные, некто — огромный! — занес надо мной ногу. Вот подошва опускается, приближается к моему маленькому тельцу. Если бы удалось свернуть в сторону… Но как, как это сделать? Медленно, очень медленно приближается подошва сапога…

***

— Боже, я жив, — Антон вздохнул полной грудью и раскрыл глаза. Не поднимая голову, двинул белками глаз влево-вправо, осмотрел полумрак комнаты. Он абсолютно не помнил, где находится, но вполне сознавал, что не в своей квартире. Приподнялся на локтях. Теперь увидел, что лежит на широкой постели рядом с голой девицей и парнем. Боязливо оглядел себя. Он тоже был гол.

«Ого. А куда же исчезла Ирина? Где я, в конце концов, и с кем?» — Каждый следующий вопрос опережал предыдущий. Прислушался к себе, к своему телу. Кажется, ничего не болело, нигде не саднило. «И то хорошо, — мужчина усмехнулся. — Теперь нужно осторожно подняться, чтобы не разбудить незнакомцев, и выбраться на свободу. Так, осторожно сползаю с пружинистого ипподрома. Теперь надо найти свои вещи. Джинсы, рубашку вижу, но где нижнее белье?» Как ни приглядывался Антон, но так и не увидел ни майки, ни трусов. — «Ничего, обойдусь без них».

Он собрал одежду и на цыпочках вышел в просторный зал. Прислушался. Незнакомцы сладко посапывали на необъятной кровати. Оделся, обулся, щелкнул замком входных дверей и выскользнул на лестничную площадку. Теперь только понял, что находится в старом, сталинских времен доме. Тут очень высокие потолки и широкие лестничные проходы с тремя дверями на весь этаж.

— У-ух, — мужчина с облегчением выдохнул и мягко, как мог, ступая, начал спускаться по лестничным пролетам. — Сколько же сейчас времени? — Он машинально глянул на запястье левой руки, но часов не увидел. — Ё-моё, видно, оставил в квартире. Жаль. Но и возвращаться не хотелось. А скорее, Антон боялся. Он не хотел знать о своих вчерашних приключениях. Мало ли что могло быть... Проснулся в постели с молодой неизвестной ему парой. — Ну, ты, дядька, даешь жару! — Антон кисло усмехнулся. Голова была тяжелая, в ушах стоял монотонный гул, а желудок, казалось, кто-то безжалостными руками скручивает в рулончик. Хотелось пить. Он вышел из подъезда, огляделся и догадался, что находится неподалеку от Центрального вокзала.

— А! Что было, то было, а завтра еще не созрело, — проговорил сам себе без всякой досады и направился к ближайшему ларьку с напитками. Купил литровую бутылку минеральной воды и завернул в тенистый дворик с толстыми липами. Пристроился в затишье на полуметровой ограде, что отделяла электрощитовую от ближайшего дома. Не отрываясь, хотя газы и били через небо в нос, выпил половину бутылки. Икнул, прислушался к своему желудку, голове.

«Пока без изменений. И как мы вчера с Ириной потерялись? Ничего не помню. Куда она подевалась? А я был Улитой-Слимаком! Реально. Всю ночь. Когда же Ной построил ковчег? До Потопа, естественно… Надо позвонить Ирине… Опять будет жарко. Утро, а так душно. Диво-дивное, у меня случилось знакомство с сексуальной парочкой, и снова они оказались призраками. Или, может, я превратился в призрак? Не хочется нам знать всей правды о себе. Нет, не хочется… Нельзя пускать жизнь на самотек. Особенно если ты не слюнтяй, а цельный, целеустремленный человек. Никто не знает, сколько для этого надо выдержки и силы. Жить в пустоте, не брать телефон, любить все и всех и ненавидеть, посмеиваться над искренними признаниями. Уходить, когда просят остаться, не замечать сочувствующих усмешек… — Антон глотнул еще минеральной воды, провел ладонью по карманам джинсов. Мобильник был на месте. Достал. Вызвал номер Ирины. Длинные гудки без ответа. Наконец: «Алло».