Алекс Бранд - Выбор [СИ]

Медленно прошлась по комнате, трогая рукой книги на полках, альбомы фотографий. Рука задержалась на одном из них, пальцы сжались, словно желают снять его, открыть… Тяжёлый, старый… Наш первый альбом, я редко его смотрю, слишком много воспоминаний, слишком… Но сегодня можно. Осторожно снимаю его и кладу на низкий столик возле кресла, сажусь и долго смотрю на выцветшую коричневую обложку. Мне не нужно открывать, мысленно вижу каждую страницу, каждую фотографию. Каждую газетную вырезку. Память… Прикрыла глаза, перед мысленным взором возникла наша комнатка на де Кальб, горит настольная лампа. Передо мной веером разложены фотографии, сейчас я вклею их на места, мой детский альбом, наконец-то, станет взрослым, в нем снова забьется жизнь. Пусть будут не только радость и счастье, иначе не бывает. Улыбки, смех и надежда на лучшее. Страх, горечь потерь и смерти. Двое смотрят друг на друга у алтаря, принося клятву верности и любви навсегда. Я и Клайд. И разбитые вдребезги, убитые мечты… Кэтрин. Ее смеющееся круглое лицо смотрит на меня с альбомного разворота. Ты навсегда останешься со мной…

Из сада донёсся стук, открываю глаза, что они там на этот раз затеяли? Выглядываю из окна, вот оно что… Вытащили маленькую детскую палатку и теперь пыхтят, стараются ее поставить прямо посреди лужайки. Улыбаюсь, а ключ от кладовки наверняка стащили у миссис Энсон, она его оставляет где попало. Слегка нахмурилась, воровать нехорошо. Надо им было подойти и вежливо попросить, она бы позволила. Прислушалась к звенящим голосам, доносится перепалка.

— Эб, держи!

— Нет, ты держи, я буду забивать!

— Нет, ты девчонка, я хочу!

— Я старшая! А ты ябеда! Не дам!

Через мгновение их накрыло упавшей палаткой, раздался веселый визг Эвелин, из-под брезента высунулось улыбающееся личико. В следующий момент она вылезла полностью, одернула задравшееся платьице, с размаху упала сверху на возящегося под палаткой Сэма и деловито покатила его по траве, заматывая в несчастную палатку.

— Вот тебе!

— Ай, Эб! Выпусти!

Пора вмешаться, пока игра не перешла в настоящую обиду, но не успела.

— Дети, это что такое?

И возня затихает, перед ними стоит очень прямая миссис Энсон. Она стоит ко мне спиной, но я знаю, какое сейчас лицо видят Эб и Сэм. Строгие серые глаза, поджатые тонкие губы. Эвелин молча стоит, потупившись, палатка затихла, Сэм надеется переждать грозу в укрытии. Дочь скосила глаза вниз и слегка пихнула ногой, вылезай! Миссис Энсон молча ждёт.

— Во-первых, вы украли ключ от кладовки. Кто это сделал?

Сэм, не колеблясь, делает шаг вперёд, Эб дёрнула его назад и решительно заявила.

— Я взяла, миссис Энсон.

Вот так. Мужчина должен защищать женщину. Точка. Когда сын шагнул вперёд, в его лице мелькнуло клайдово непреклонное выражение, сердце наполнилось гордостью. Он будет таким же, я знаю. Вижу это в ежедневных мелочах, хотя ему всего пять лет. Миссис Энсон кивнула.

— Брат должен защищать сестру, молодец, Сэм. Эвелин, молодец, что созналась. Но юной воспитанной леди не подобает лазить по кухне и воровать. Юная леди спокойно подойдёт к матери или ко мне — и вежливо попросит ключ и разрешение взять палатку. И это было — во-вторых. Вы меня поняли, дети?

Они переглянулись и понуро кивнули, голос экономки прозвучал очень выразительно. Эвелин засопела и вдруг посмотрела на мое окно, улыбнулась, словно смогла меня увидеть за занавеской.

— Мы просим прощения, миссис Энсон. А теперь мы можем поставить палатку? Мы умеем, правда, Сэм?

— Хорошо, только сегодня не прямо перед домом, лучше вон там, — палец указал на просвет между двумя кленами чуть дальше.

И через несколько минут там снова воцарилась веселая возня. Любуюсь их дружной работой, и думаю, может, выйти к ним? Не нужно, пусть побудут одни. Мельком посмотрела на часы, у меня ещё есть время. Время побыть со старым альбомом, с его пахнущими пылью ломкими страницами. Как странно, семь лет — это не так уж и много, но… Словно целая жизнь прошла за то страшное время, когда столько раз казалось, что, вот… Закончилось. А все возвращалось… Раз за разом. Страницы… Страницы… Откинулась на мягкую спинку низкого кресла и снова прикрыла глаза. Стук и весёлый смех за окном постепенно затихают, я уже не здесь… Вот фотография, очень ее люблю. Наша так неожиданно для всех появившаяся троица, я, Джил и Сондра… Трейси, Ольга… У нее уже виден живот, это их первый, Бенджамин. Клайд… И ещё двое…

После смерти Сирила Джил почти полгода приходила в себя, никуда не выезжала, общалась только с нами, с «Сигмой». А потом внезапно в Ликурге появился Ричард Дэниэлс, архитектор. Его пригласили из Олбани облагородить центр города, начинание нового мэра Макларена. Высокий, стремительный, худой, с зоркими пронзительными глазами. Его первый проект. Всех пригласили на закладку краеугольного камня в строительстве нового здания школы. Мы уговорили пойти с нами и Джил, она стояла рядом со мной, молчаливая и равнодушная, на наши с Герт попытки ее развеселить отвечала односложно, иногда слабо улыбалась, чтобы сделать нам приятно. А мне было не по себе, слишком, слишком долго она такая… Надо что-то делать… Но что? Мы стараемся не оставлять ее одну, таскаем за собой на выезды, повсюду приглашаем. Даже пытались знакомить с разными молодыми людьми. Было такое, что за Джил попытался ухаживать брат Бертины, Грэнт. Ничего из этого не вышло, она потом рассказала, как одним вечером он попробовал добиться от нее большего, чем пожатие руки. Получив отказ, позволил себе высказаться… На тему поездки на озеро Трайн. Дескать, она ее так впечатлила, что Джил теперь не хочет ни на кого смотреть. Надо ли говорить, что Грэнт потом некоторое время не мог показаться на людях, Джил не поцеремонилась. Клайд и Трейси потом еще с ним поговорили… После этой истории мистер Трамбал тяжело вздохнул и сказал, что дочери не скоро подарят ему внуков, судя по всему. И это очень нехорошо, в который раз повторяю себе — надо что-то делать… За этими раздумьями я пропустила речь мэра, приветствие директора школы… Настала пора разрезать ленточку и закладывать камень. Я украдкой вздыхаю, скорее бы все закончилось. Приглашу потом Джил пить чай. И попробую снова с ней поговорить. Новый архитектор тем временем взял большие золоченые ножницы, ярко сверкнувшие на полуденном солнце, веселые зайчики запрыгали по лицам, публика засмеялась. Дэниэлс задумчиво посмотрел на ножницы, потом обвел взглядом толпу, явно выбирая, кого позвать. И вдруг подошёл к нам, протянул их Джил и сказал, широко и открыто улыбнувшись.