Алекс Бранд - Выбор [СИ]

Вечером накануне отъезда Джил пришла ко мне с очень таинственным видом.

— Берт…

Я улыбнулась, вот мы и снова вернулись к тому, о чем начали говорить в памятной обеим палатке.

— Берта, не знаю, как поступить… Я его люблю, он… — она усмехнулась и развела руками, — сама видишь… Что мне делать, если…

Джил покраснела и запнулась, пожала плечами. «Я совсем неопытна, Берт, у меня никогда никого не было… В этом ты для меня — старшая.» Так она когда-то сказала. А что я могу ей ответить, что посоветовать? Не знаю. Но вижу — Ричард не подведёт ее, не обманет, не предаст.

— Джил, не бойся ничего. А если что-то и будет — не придется об этом жалеть, Ричард любит тебя. А раз так, то все хорошо, вот увидишь. И ты — не одна, мы всегда с тобой, не забывай об этом.

Джил улыбнулась бодрее и кивнула, прищурилась и оглянулась на дверь, проверив, закрыта ли. А я мысленно закатила глаза, начинается… А что делать…

— Берт, ну хоть сейчас можно тебя кое о чем спросить?

Я ждала их возвращения с нетерпением, что там у них вышло, что было… До сих пор со смехом вспоминаю разочарованное выражение на лице Джил, когда мы встретились на следующий день.

— Берт, я так ждала, волновалась, а он…

Я не удержалась и рассмеялась при виде ее лица.

— Что, даже не поцеловал ни разу?

Она густо покраснела, зачем-то открыла и закрыла сумочку, щёлкнув замком.

— Нет, мы… Ну… — вид откровенно растерянной и ищущей слова Джил настолько непривычен, что смотрю на нее во все глаза, — ну да, мы гуляли, танцевали, целовались… Бедный Трейс, ему пришлось с нами нелегко… Но, Берта… Ничего больше не было! Он снял два отдельных номера и галантно проводил меня до двери моего, поцеловал в щечку. И все… А я еще ждала, может, потом постучит… Берт! Ну хватит смеяться!

Но я уже не могу удержаться, настолько забавно выглядит обиженная на Ричарда Джил. Я видела, какой соблазнительный пеньюар она положила в свой чемодан, покупать его мы ездили в Гловерсвиль, прячась от всех, как шпионы… Когда рассказала Клайду, он в своей излюбленной манере сказал — наша Джи твердо решила потерять невинность в этой поездке. Мне на это осталось только похихикать и ждать результата.

— Терпи, он настоящий мужчина и джентльмен, не торопи события. Все будет, в свое время, — я улыбнулась, — вот тогда и наденешь свой пеньюар.

И время вскоре настало. Через две недели Ричард официально попросил ее руки, и Джил… Согласилась. Они идеально подошли друг другу, оба упрямые, не умеющие искать окольных путей. И Джил сказала ему перед свадьбой — Роберта и Клайд навсегда останутся ее самыми близкими друзьями.

И тогда же она мне все рассказала, о том, как вечером приехала к Клайду на фабрику, после самоубийства Сирила. Как они, обнявшись, до глубокой ночи молча сидели в тишине опустевшего цеха. Как он потом отвёз ее домой… И ничего мне не сказал. Джил… Нет, мне не было больно, я не ревновала, не бойся. Я знаю, что ты испытывала тогда, и не проси прощения… Ты навсегда для меня самая близкая, самая дорогая. Клайд, ты тоже ни в чем не виноват, все хорошо. Я так тебя люблю… Люблю вас обоих.

Широкие коридоры фабрики ложатся под мои быстрые шаги, сегодня хочу закончить дела пораньше. Посмотрел на часы, ещё поговорить с Гилом, и все. Знаю, что Берта сейчас в комнате наверху, сидит рядом со старым альбомом, закрыв глаза. Сегодня и я, и все остальные — присоединимся к ней. Роберта, любимая, ты не одна. Я уже скоро. А потом…

Все тот же знакомый кабинет, широкое окно с видом на Могаук, тот же солидный двухтумбовый стол. Интересно, что теперь Гил держит в его потайном ящике? Он обернулся, смерил меня внимательным взглядом, улыбнулся, заметив, что я тороплюсь.

— Как Роберта и дети, Клайд? Сегодня все в силе?

Кивнул, налив себе воды из широкого графина. Предложил Гилберту, он мотнул головой, отказавшись.

— Все хорошо, и планы в силе, Гил. Скажи…

Он вопросительно приподнял бровь, я вздохнул.

— Может, она все-таки приедет? Хоть ненадолго… Берта была бы очень рада, а уж дети…

Он промолчал. Ясно. Вижу, как он чуть поморщился на вдохе, коснулся рукой груди. Справа.

Неторопливо выехал на дорогу, ведущую из Ликурга, вот поворот, теперь по прямой до дома, это займет всего несколько минут. Остановился на обочине, прикрыл глаза, откинувшись на сиденье, перед мысленным взглядом лицо Гилберта, его жёстко сжавшиеся губы. Полгода назад… Я сообщил ему о предстоящем, это единственный раз, когда я применил свое знание будущего. Иначе поступить не мог. 1929 год, скоро разразится катастрофа, грянет Великая Депрессия. Эта мысль грызла меня все прошедшие семь лет, мигая красным. Полгода назад я решился и все высказал Гилберту, мы должны защитить себя, близких, Ликург. Надо ли говорить, что я, хоть и поднаторел в ведении текущих дел, все же полноценным бизнесменом так и не стал. Стратегией занимается Гилберт, я же — тактикой и сиюминутными проблемами. И брат не подвёл, он сходу понял мои нескладные объяснения. И поверил. Усмехнулся, Клайду надо верить, когда он говорит странное — этот урок в Ликурге усвоили твердо. Несколько звонков — и через неделю в том самом загородном клубе, где я играл в бильярд с Джоном Вайнантом, собрались все близкие — мы, Уимблинджер Финчли, Калеб Вайнант и Дуглас Трамбал. Говорил Гилберт, к тому моменту он получил полную картину происходящего на бирже, понял, какой колоссальный мыльный пузырь готов лопнуть и похоронить под собой всех, кто не подготовится заранее. Не сразу поверили, Калеб был скептичен и уверен в себе, его компания невероятно усилилась на военных заказах Первой Мировой, влияние его младшего брата эту уверенность только подкрепляло. Оказалось, что изрядную долю состояния он успел вложить в акции, которые вот-вот должны были рухнуть. Уже через считанные месяцы ему должен был поступить звонок с требованием погасить обязательства… Гил был убедителен, помню бледность, внезапно покрывшую лицо оружейника, когда он прикинул предстоящие потери. Тяжёлое молчание повисло тогда в просторном зале, никто не притронулся к выпивке, никто не подошёл к столу для игры. Через час был подписан «Договор о намерениях» — образовался «Консорциум Ликурга», мы объявили о слиянии — компании Вайнанта, Грифитсов, Финчли. Адвокатская контора Трамбала стала официальным юридическим подразделением появившегося монстра. Город содрогнулся от этой новости, вскоре последовали осторожные запросы, а следом за ними — предложения войти в долю. Мы не возражали, наша цель — спасение Ликурга. Старки… Гарриэты… Крэнстоны… Стилы… Дальше — больше. Быстрое сворачивание «мусорных производств», переключение на реально необходимые продукты и занятия. С воротничков мы переходим на униформу для армии и полиции, госпиталей, открыли цех перевязочных материалов. Повысили ликвидность активов, Гилберт уже два месяца через подставных лиц скупает золото, к этой операции подключились Финчли, мы делаем это в обход ФРС, надеясь иметь необходимый резерв, когда рванет. Берутся подряды на строительство дорог. Наш следующий шаг — контроль над железнодорожным сообщением, проводкой новых веток. Под нашим управлением и трамвайные сети Ликурга с Гловерсвилем. Три года назад «Дженерал моторс» попыталась подмять нас под себя — внедряя свои автобусы, они вели настоящую войну с трамваями по всей стране, не гнушаясь подкупами, поджогами, диверсиями в депо и убийствами. Маленький Ликург показался им легкой добычей… Но «Likurg tramcars and rail» имела крутого и жесткого хозяина, ответившего напористым чужакам отказом. Закари Вестон… Четыре дня спустя — застрелен на пороге своего офиса. Траммел поднял Ликург на уши, но этого и не требовалось — методы «Дженерал моторс» ни для кого не были секретом. Дальше — больше. Запугивания работников, покупка земли под строительство автобусной станции, обещания кисельных рек и луны с неба. И — ночной поджог трамвайного депо. Ликург угрюмо замер — там работало немало ирландцев… Мы с Гилбертом переглянулись… На следующую ночь взлетел на воздух офис «Д.М.», ровно в полночь. Грохот взрыва был слышен по всему городу. Ровно через полчаса — был обстрелян дом управляющего ликургским филиалом наших противников. Никто не пострадал, но автоматные очереди, изрешетившие окна и стены — прозвучали очень красноречиво. Еще через полчаса — три взрыва на площадке строительства автовокзала, уничтожены склады, запасы стройматериалов, обрушена подъездная дорога. Утром — в Ликурге не осталось никого из чужаков. Вечером — Гилберт, не моргнув глазом, прибрал трамвайную компанию к рукам. Акционеры не возражали — намек был понят. Траммел провел расследование, но… Дело замяли за отсутствием подозреваемых. Народные мстители, однако… Но я отвлекся на дела прошлого, их можно долго вспоминать, и не все они были мрачными… Взять хоть «дело „Ликургских шалунов“», развеселой банды «диких» радиолюбителей, вещавших по вечерам на город и окрестности. Вещавших такое, от чего краснела и хихикала святая троица Роберта, Джил и Сондра, а с ними — и вся остальная честная компания. Местные пасторы метали молнии, требуя разыскать и покарать, молодежь повально обзавелась приемниками. Траммел разводил руками — формально не нарушен ни один закон. До введения цензуры и распределения частот оставалось больше двух лет… А кончилось это забавным скандалом — цитируя Гилберта, «из шуток, анекдотов и радиопьесок этих горлопанов торчат очень знакомые уши…» Не могу без улыбки вспоминать этот разговор — братец внушал, мы с Робертой сидели с очень виноватым видом… Вспоминаю, вспоминаю… Но пора возвращаться, в настоящем еще немало дел… Заключаются договоры на поставки продовольствия для армии и Национальной гвардии, здесь найдется дело для Тома Олдена, брата Роберты, его хозяйство также надо спасать. Мы будем готовы. Мы — будем. Сэмюэл Грифитс… Ты можешь гордиться своим сыном, он — твоя плоть и кровь. И… Прости меня, если сможешь… За все… Может, всем этим я хоть немного искуплю свою вину.