Игорь Родин - Сын Эреба

— Ясно, — кашлянул шофёр. — А с партнёром что?

— А что? Ничего! Не выбрался он на светлую сторону. Так и продолжал катиться вниз. С кокаина на героин, с героина на «винт» и «крокодил». Жена его от него ушла, часть бизнеса к ней отлетела. Я вовремя подсуетился, выкупил у неё всё, что мог, касаемо дела. А этот укурыш так и помер где-то в захолустной больнице от воспаления лёгких. Дело стало полностью моим. Я тогда ещё задумался, про свою жену вспомнил. Стал копать и не зря. Я-то думал, всё, достиг вершины! Теперь конкуренты устранены, враги побеждены, я — царь и бог, сам чёрт мне не брат! Всего ничего прошло с тех пор, как я в генеральном кресле окончательно утвердился, расчистил поле для безграничной власти и таких же возможностей. А тут на тебе, дорогой, мордой об стол! Вернись-ка ты на первый уровень! Начинай сначала! Оказывается, эта шельма наняла каких-то крутых адвокатов и давно уже всё дело на себя перевела. И оказалась в прошлом совсем не той, как о себе рассказывала. Я людей поспрашивал, разных. Много они мне всякого нарассказывали. Оказывается, она начинала, как шлюха и клофелинщица, плотно общалась с криминалом, проворачивала афёры и мошенничества, короче, та ещё тварь. Я её прижал тогда, так она самым возмутительным образом обратилась к смотрящему по городу, а он мне в ультимативной форме запретил её не то что пальцем трогать, а даже смотреть в её сторону. И пока такой беспредел творился, обчистила она меня до нитки. Весь бизнес эти стряпчие у меня увели, счета заблокировали, те, что нашли и до которых дотянулись, имущество движимое и недвижимое переоформили на неё без права возврата. В момент я с голой задницей на морозе оказался.

Мужчина вновь глотнул коньяка, прервавшись на пару секунд. Потом продолжил, выдохнув виноградно-спиртовое амбре:

— А она лишь посмеялась. И добила окончательно. Сын, говорит мой не от меня. Тут совсем мне не по себе стало. Собрал я по счетам, про которые только я сам знал, да по тайникам разным деньги, снял гостиницу и стал думать, как мне её наказать. Месяц жил, не выходил, раздумывал, что делать. Время идёт, шансы тают. Убивать её нельзя. Меня тут же авторитеты в асфальт закатают, даже если с ней какой несчастный случай произойдёт. Разбираться не станут, я ли тому причина или просто так сложилось. Мне от этого не легче, конечно, а, наоборот, мозг стимулирует на свежие идеи. Через сына её достать можно, пока экспертизы ДНК не было, пока она думает, что я разрушен и уничтожен. Начал я бумаги собирать, своих адвокатов подтягивать. Ещё месяц прошёл. Кое-как сообразили мы всем ареопагом, как хоть часть малую себе вернуть, но тут карт-бланш мне выпал! Не думал я, что судьба, так лихо меня через коленку обломавшая, мне второй шанс даст! Выходит так, что умирает её покровитель. Там у них свои тёрки начались, передел собственности, подковёрные интриги мадридского двора и марлезонский балет с престолонаследием. Не до меня этой кодле дикой стало. Я тогда лоеров [6] своих придержал за поводок, выходной им дал, а сам нанял кое-кого, профессионала своего дела по уборке мусора. Практически, на днях. Она, конечно, тоже не дура, в бега подалась. Но специалист меня уверил, что найдёт её и исполнит всё, как надо. Вот только не по себе мне стало. Я и так за все эти месяцы с лица спал. Курил, пил, а мозги от страха чистые, хоть сейчас за руль садись. Вчера вечером я так испереживался, сердце стучало, давление скакало, руки тряслись, в голове мутилось. Ведь если что-то пойдёт не так, меня же в тюрьму посадят надолго. И плакали мои мечты и планы, плакало моё счастье. Уже хотел отменить заказ, чёрт с ней, пусть живёт…

— А потом? — оглянулся на мужчину шофёр.

Они переехали реку по мосту, углубились по главной, потом свернули к многоэтажке невдалеке. Там шофёр объехал забитую стоянку и нырнул в зев подземной парковки. Свет расцветшего утра отрезало бетонным козырьком и полилось в окна, как патока, малярийное больное искусственное освещение служебных внутренностей гостиницы. Тут, среди рядов бетонных надолб, держащих её свод, автомобили стояли вразброс, не так плотно, как на открытой стоянке сверху. Шофёр искал место ближе к подъёмам на «ресепшен».

— Потом? Потом передумал. Будь, что будет. Под утро уснул. И сразу опять вскочил, такси вызвал, телефон там оставил. Никто не знает, где я и что. Отсижусь, пока всё уляжется. А там видно будет…

— Ага. Я так и подумал. Приехали! — шофёр сбавил скорость, аккуратно прицеливаясь к пандусу лестницы и ряду лифтовых дверей.