Дидье Декуэн - Англичанка на велосипеде

Джейсон, смяв выпачканную яичным желтком салфетку, отодвинул стул и несколько раз качнулся, поглядывая в окно, за которым уже всходило солнце.

Он сказал жене, что уезжает на два дня, поскольку после встречи с Эшвелом у него еще было назначено свидание с художником, собиравшимся купить у него несколько портретов, которыми он раньше хотел проиллюстрировать «Вездесущность смерти».

Насколько понял Фланнери, в планы художника входило разрисовать портреты гуашью оливкового и желто-зеленого тонов. Живописец говорил ему о «трансформации образов», но Джейсон не был простачком и знал, что речь шла именно о раскрашивании снимков.

Честно говоря, его абсолютно не интересовала дальнейшая судьба фотографий, лишь бы предложили за них хорошую цену. Морщины, дряблая кожа, старческие десны, нарисованные карандашом брови, погасшие взгляды, бельма и прочие проявления заката жизни больше не только его не вдохновляли, но даже и не волновали — с тех пор как перед его глазами всегда была юная красота Эмили.

А Эмили тем временем прислушивалась к удалявшемуся звуку мотора «Шеффилда-Симплекса», который вскоре совсем растаял где-то за садовой изгородью. И только когда воцарилась полная тишина, нарушаемая лишь щебетанием первых птиц, молодая женщина закрыла окно.

Тогда наконец и появилась миссис Брук. Вместо обычной одежды на ней были платье из темной тяжелой ткани, вероятно, у кого-то одолженное, поскольку на ней болталось, и черная шляпа из соломки, сплетенной «трехконцовкой» [78] Старинный вид плетения из соломы (имитирующий косичку). , с черной же лентой вокруг тульи и вуалью.

Остановившись перед столом, мисс Брукс покачнулась, с ужасом разглядывая остатки утренней трапезы, и поднесла ладонь ко рту, словно ее затошнило от вида всей этой еды, выставленной напоказ, — хотя это был обычный завтрак, всегда один и тот же, который она неизменно готовила сама каждое утро.

— Что-то случилось, миссис Брук?

Глаза экономки были красными и слезились, точно она страдала конъюнктивитом.

— Он умер, — тихо произнесла женщина.

— Кто умер?

И в тот же момент, как она это сказала, Эмили поняла, насколько нелепо прозвучал ее вопрос: траурное платье, черная шляпа, заплаканные глаза… О, Эмили!

Миссис Брук обиделась. Подбородок ее поднялся вверх, ноздри дрогнули.

— Вы совсем не замечаете никого вокруг себя, миссис Фланнери? Наверное, от постоянной езды на велосипеде в любую погоду вы привыкли видеть в людях лишь препятствия на своем пути?

— Простите, миссис Брук, — пробормотала Эмили. — Какая же я глупая! Вы говорите о мистере Бруке, не так ли?

— Сегодня утром я нашла его мертвым в постели. Должно быть, он скончался еще ночью, а я ничего не заметила и проспала до утра (она принялась рыдать). Проснувшись, я по привычке протянула руку и дотронулась до него. Он был весь ледяной, тело уже успело остыть.

Слезы, струившиеся из глаз миссис Брук, словно от трамплина, отталкивались от ее скул (у экономки были очень широкие скулы, как знать, не было ли в ее роду славян?), что убыстряло их поток и падение — они шлепались на терракотовую плитку пола со звуком капающего водопроводного крана.

— Присядьте, миссис Брук, — предложила Эмили. — Кофе еще горячий, выпейте чашечку, это придаст вам сил. Да вам не помешало бы и съесть что-нибудь сладкое.

Миссис Брук отрицательно покачала головой.

— Ну что ж, как хотите, — сдалась Эмили.

— Не могли бы вы сообщить о моем несчастье мистеру Фланнери? Хорошо, если бы он сделал несколько фотографий моего бедного Нельсона. Он сам когда-то мне предложил его снять, когда стало известно, что он уже не поднимется. Вы ведь знаете, сама я бы никогда к нему не обратилась.

— Ступайте домой, миссис Брук. Уверена, у вас сейчас очень много дел.

— Для начала стоит его побрить, причесать, приодеть, начистить ему башмаки, чтобы он получше вышел на снимках, верно?

— Да, он обязательно хорошо выйдет, миссис Брук, ведь мистер Фланнери — настоящий волшебник.

Эмили впервые сталкивалась со смертью кого-то из своего ближайшего окружения. О смерти родителей она не помнила — ведь тогда ей было совсем мало лет, все произошло слишком быстро, и, возможно, ее подсознание сначала вытеснило, а потом постаралось полностью стереть эти воспоминания.

Нельсон Брук всегда был непременной деталью ее пейзажа, если можно так выразиться. В последнее время он в основном ухаживал за садом и огородом Пробити-Холла. Достаточно ей было бросить взгляд в одно из окон, и она могла быть уверена, что увидит, даже в туман, его кряжистую сутуловатую фигуру и темную шевелюру, низко падавшую на затылок крупными, густыми и пушистыми завитками, напоминавшими ей шерсть бизона.