Илья Щербинин - Палец

Тем временем Игорь набрал максимальную скорость и упал прямо перед сидящими на спину.

— Радужные звезды падают! — прокричал он, — розовые и голубые! Радужные звезды!

Он резко вскочил, и как ни в чем не бывало начал вещать:

— Добрый день, наши черно-белые собратья, капитаны скучной империалистической жизни. Сегодня особый выпуск нашей радужной передачи. Специально для вас, тех, кто считает, что мы извращенцы, растлители, содомиты, и прочая ивашкина хрень. Сегодня в нашей студии человек, который укатал в асфальт многих из моих братьев. Таких хрупких и беззащитных. Человек, который ночами напролет охотился, только ради того, чтобы доказать что мы гавно. Но доказать не нам, и не вам, а себе самому. Потому что другое не помещалось и не укладывалось в его замыленной телевизором голове.

— Он, серьезно? — недопоняла шапка со скрипучим старческим голосом, сидевшая перед Юриной головой, — нахрена он его притащил?

— Унизить наверно? — предположил кто-то из молодых.

— Как он его сдерживать-то будет?

— Да он один из нас вроде, — предположила другая женщина. Радужные шапки как по команде повернулись к ней.

«Оборотень!», «Перевертыш!», «Блудный сын!» — понеслось по рядам.

— ДА! — отозвался Игорь на всеобщий призыв, — я знаю о чем многие подумают. Нафига я его притащил на наше радужное шоу?

Игорь выдержал паузу потом, как ошпаренный, вскочил на какую-то возвышенность и пафосно завыражался:

— А потому что он оказался в положении! Он забеременел другой идеей — что мы все тут собравшиеся не такие, как он думал. И я решил, что он просто обязан выступить перед вами, наши бело-черные вороны. Чтобы вы услышали его историю.

— Мне кажется, я на проповеди, — бросил Юре, его сосед.

— Хорошо, что не на отпевании, — отшутился хирург.

— Как знать… О! — сосед вытащил из кармана телефон и проговорил в трубку, — Привет! у нас тут щас раскаяние ожидается. Запишешь для Американского континента? Ну так я тебе и сниму. Записывай!

Юрин сосед был крупным парнем, а потому он с легкостью поднял и зафиксировал телефон над головами зрителей.

— Записываешь? — спросил Юра.

— Не, — мотнул головой сосед, — в Америке записывают со Скайпа, так быстрей чем потом файл посылать.

— Ну да, — подтвердил Юра и осекся. Он понял, как Игорь заставил Аркашу приди сюда, и ему от этого стало не по себе.

Тем временем Игорь закончил увещевания и подскочил к двери.

— Дамы и господа! — представлял он, — Не называя имен! Мы же знаем, как произнесение имени, может испортить жизнь. Я представляю вам: исправившийся медведь!

Он распахнул дверь. Аркаша стоял, нацепив радужную маску на лицо и собрав руки перед собой, точно на католическую молитву перед ужином. Он явно не ожидал, что дверь откроется так быстро, а потому замешкался и не решался заходить внутрь. Игорю такое промедление не понравилось, он наклонился и с силой потянул за рукав. Аркаша зашел. Небольшими шагами, не разжимая рук, зашаркал он к стулу, установленному по центру, под взглядами неодобрительно глазеющей на него публики. Юра напряженно смотрел за ним, что-то странное было в Аркашиных действиях и походке, как будто он боялся сделать лишнее движение. Аркаша подошел к стулу и медленно сел. Казалось, еще немного и он запоет псалом, или еще какую чудную нежную вещицу. Игорь, видя такое поведение, даже как-то оторопел. Но удовлетворенность в верно выбранном направлении давления на Аркашину психику, заставляла его невольно все выше и выше задирать подбородок и нос. Он уже рисовал себе картину: как из глаз Аркаши льются слезы и он кается на всю страну в том, что он мудиссимо из мудиссимо. Аркаша набрал воздуха в легкие и начал:

— Я очень ценил этот палец. Он, самое восхитительное, чем может обладать мужик. Идеал целеустремленности и силы. Просто все в одном. Но он был потерян.

Юра следил за руками, как-то слишком плотно были сомкнуты пальцы.

— Даже не так, — продолжал укладчик, — я… я его потерял. Потому что предал.

Игорю как-то не нравилось, начало Аркашиной истории, а потому он пошел к нему:

— Я думаю сначала стоит рассказать…

Аркаша спокойно повернул на него голову и так же спокойно повернул ее обратно к камере:

— Я, — сказал он через паузу, — его предал. Потому что, когда я его отрезал… я решил что… я сделаю все что угодно, чтобы не потерять его. И доверил пришить его одному гомосексуалисту, потому что не было других вариантов.

— Может всё-таки… — пытался встрять еще раз Игорь.