Николай Бойков - Африканский капкан

Оглядел всех и улыбнулся, широко разводя руки, будто для объятия.

— Извини, если боялся.

Лучшее, что можно было сделать, чтобы снять напряжение с лиц матроса и старшего механика, замерших истуканами, было — принять объятия:

— Здравствуй, дорогой. Будь гостем.

— Зачем гостем? Я твой лоцман. Я Миша. Я десять лет учил русский язык Херсоне, Киеве и Москве. Дружбы народов учился. Медицинском и фельдшерском учился. Севастополе на подводника тоже учился, но папа сказал: « Подводную лодку покупать не будем — учись ВПШа. Знаешь ВПШа — высшая партийная школа? Тоже выгнали — гулять любил, волейбол любил, девушек любил очень. Я имею семь жен и только две из них русские. Хохлушки. Чи не мае у вас самогона, хлопцы? Вы попали на мою восьмую свадьбу, и теперь пленники моего народа, пока я и мои женщины не отпустим вас. — И совсем лихо, показав на репитер эхолота, по-морскому скомандовал: — Отдать якорь, капитан! Восемь метров под килем, четыре смычки в воду! Машине отбой!

Вот, кто такой был Миша. Но это не все.

Когда мы погрузились в пирогу, и она отошла от борта, туземцы в других лодках и толпа на берегу — дети, мужчины, женщины — все радостно закричали, поднимая вверх руки, пританцовывая и стреляя вверх из автоматов Калашникова, которые оказались достаточно у многих.

На борту остались девять человек во главе со старшим помощником. Мы со стармехом, второй помощник, донкерман и третий механик смотрели на приближающийся берег и орущую толпу с любопытством и некоторой тревогой. Что-то Миша темнил, прикрываясь восточным гостеприимством, намеками и фразами типа «Гость свинье не товарищ… Мамка папке не указ… Все мы вишни из народа…». Где он наслушался этих мудростей? Я уже не думал о погрузке и риске самостоятельного перехода через бар. Я думал об экипаже. Не от хорошей жизни согласились они на этот контракт. Каждому надо и заработать, и вернуться домой, и быть готовыми снова уходить из семьи в море, оберегая родных успокоительной байкой про хорошую погоду, отличную пищу и курортный режим. Этому надо немного помочь. Чуть-чуть. В первые минуты. Покатиться по рельсам душевного хулиганства, мальчишества, приключений. А всерьез оглядеть все потом. Когда останутся позади тревога и неизвестность, и можно будет просто расслабиться шуткой или помолчать, просто. Потому что нельзя поворачивать назад, не обеспечив своей семье тыл, а себе — следующий контракт. Только так.

— Веселее, ребята! — подбадриваю своих. — Вы сейчас первый раз на африканский песок выйдете. Как древние мореходы. Лет четыреста назад. Им страшновато было. Могли и съесть. А у нас что? Дружеский визит. Наивная любознательность. Сейчас практикуют из развитых стран специальные туры в отдаленные районы Центральной Африки или Амазонки, или Австралийской пустыни. Бешеные деньги стоит. Потому как крокодилы, слоны и змеи — все натуральное. И риск настоящий. И ядовитые стрелы аборигенов. А у нас — смотрите! — за эту красоту и редчайшую натуральность — нам еще и зарплату платят… Глотайте пищу живой истории! Смотрите на красивых женщин…

Ребята смотрели. Пока выпрыгивали прямо в воду, шли по пояс в воде, выходили на прибрежный песок. И они разглядывали нас. Женщины и дети смотрели не таясь, обсуждая между собой, показывая на нас пальцами, самые смелые пытались пощупать. На темных телах выделялись светлые ладони и светлые подошвы ног, постоянно пританцовывающие. Ярко белые зубы в улыбке и яркие глаза, любопытные у детей и очень уж игривые у женщин. Дедушка даже крякнул:

— Однако. Контингент, скажу я вам. Маслице, а не губки. Второй помощник и донкерман, молодая кровь флота, крутили головами и глазами зыркали совсем не робко. Довольно ухмылялись.

Перед нами расступились, показывая направление, и мы шли как бы в свободном потоке, но по бокам и сзади неотступно следовали человек пять босоногих туземцев в одних только закатанных штанах и с «калашниковыми» в руках.

В тени дерева, на странном сооружении из грузового автомобиля с кабиной без крыши и по самый кузов погрузившегося в песок, стояли и сидели женщины разного возраста, от совсем девушек до полнолетних красавиц. Африканская красота своеобразная, особенно с непривычки, но собранные отдельно от толпящихся на холме, они действительно выделялись особым достоинством. Среди них мы увидели и простодушно-родные украинские лица, с разноцветными лентами в русых косах, но одетых по местному обычаю в одни юбки и множество бус. Смотрелись колоритно. Мишины жены. Те, которые определялись как «красавицы» были, уж как это сразу почувствовалось, не замужние. Даже не могу объяснить, каким образом мы это поняли.