Николай Бойков - Африканский капкан

Мы сбавили ход и, продолжая внимательно осматриваться, осторожно продвигались. Старший помощник продолжал звать лоцмана, прижав микрофон к губам. Дед стал на телеграф, предупредив машину о возможных реверсах. Боцман и двое матросов застыли на баке, настороженно осматривая поверхность реки, и оба берега, прислушиваясь к звукам, которые на мостике были заглушены работой двигателя. В таком напряжении прошло больше часа. Река постепенно стала расширяться, сначала до полумили, потом на милю с четвертью. Глубины скользили от пяти до тридцати с лишним метров под килем. Глаза понемногу привыкли к естественному ландшафту, и я стал довольно точно и своевременно замечать искусственные знаки, безусловно определяющие фарватер. Идти стало легче. Или спокойнее. Впереди угадывался плавный поворот в глубь континента. За этим поворотом что-то происходило. Первыми заволновались на баке. Боцман передал по судовой связи, что слышат громкие крики и барабанный бой. Потом послышались выстрелы. Утренняя солнечная дымка мешала разглядеть происходящее. Согласно лоции и карте, река в этом месте быстро и значительно меняла свое русло, как ползающая змея или брошенный под напором водяной шланг, но где-то между шестой и девятой милями она успокаивалась. Там должны быть далеко видимые развалины старого форта с высокой колокольной башней и несколько выделяющихся своими размерами деревьев, под которыми, говорилось в лоции, собираются рыбные и соляные базары, и ритуальные собрания местных племен.

На баке и мостике увидели одновременно, вскрикивая и показывая руками: десяток узких пирог, как стрелы, вылетели из солнечной пелены и неслись нам навстречу. В каждой — гремел барабан, и пестро-разноцветное множество полуодетых аборигенов ритмичными движениями коротких весел, будто разгоняя себя в паутинном танце, бежали по воде. Все происходило так быстро и так завораживающе естественно, что никто всерьез не испугался. Было мандражно и интересно, как за просмотром остросюжетного боевика.

Солнечный туман-занавес начал подниматься или рассеиваться, и мы увидели сцену во всем ее африканском великолепии: белый песчаный холм, трехэтажная каменная башня с колоколом под верхним сводом, пять громадных раскидистых деревьев, бросающих пятнистые тени на башню, на песчаный холм, на тысячу чернокожих людей, нетерпеливо ожидающих на берегу нашего приближения. Барабаны умолкли, и маленькая моторная пирога с двумя одетыми в яркие халаты мужчинами круто развернулась и остановилась, закачавшись на собственной волне, на середине реки в двух кабельтовых впереди нас. Один из мужчин встал на носу лодки, поднял руки вверх, потом медленно начал разводить их в стороны до положения «крест». Стрелы-пироги по обоим бортам судна замерли на воде без движения. Мы медленно уходили вперед перед их строем.

— Стоп машина. На баке! У правого якоря стоять, — отдал я команду.

— Что это, Палыч? Как думаешь? — Дед почесывал рыжую бороду.

— Похоже на какой-то ритуал. Может мы попали на местный праздник? — Было необходимо как-то успокоить команду. — Не думаю, что это непредвиденные военные действия. Агент бы предупредил.

— Сандр Палыч, может приготовить пожарные шланги для отбоя возможного нападения? — спросил боцман с бака.

— Отставить. Внимание экипажа! Сохранять всем спокойствие. Представьте, что мы попали на съемки фильма или на большую свадьбу.

— Как жертвенные петушки, — съязвил боцман с бака, и один из матросов там засмеялся.

— Дедуля, машину держать в готовности.

— Принято.

— Чиф, пошлите матроса разбудить всех отдыхающих после ночной вахты, чтобы все были наготове. Бог знает к чему, правда.

— Есть, — на полном серьезе ответил по-военному.

Следующие десять минут мало что изменили. Судно почти остановилось в зеленой и глубоко просвечиваемой солнцем воде. Вышел на крыло. Странные вещи замечаешь в минуты сильного напряжения. Стаи рыбок выстроились вдоль борта и шевелили хвостами и раскрытыми челюстями, будто пробуя танкер на вкус. Пироги с людьми стали плотно окружать нас под монотонный бой барабанов. Маленькая лодка первой подошла к борту, крупный и достаточно проворный негр, придерживая полы широченного халата, выпрыгнул на нашу палубу и быстро начал подниматься по трапу переходного мостика на крыло. Чувствовалось, что на судне он не новичок.

Вошел в рубку:

— Здравствуй, капитан. — Сказал громко и отчетливо по-русски.