Николай Бойков - Африканский капкан

«…Ландыши, ландыши! Светлого мая приве-ет…», — шелестела губами блондинка и слала кому-то воздушный поцелуй.

— Но воды-то не будет?

— Не будет! — добродушно улыбнулся в ответ Олег Игоревич, не смущаясь собственного откровения и облизывая губы… — Будет Красивое ожидание, только не надо говорить — чего… — и помахал блондинке-пластинке.

Данил отрешенно смотрел на шикарный интерьер ресторанного зала, на огромную и сверкающую рекламу на улице за окном, на далекие купола над крышами. «Церквей-то, церквей понастроили — грехи, что ль замаливать?», — отчетливо произнес Петруха из жизни-памяти.

Официант во фраке менял на столе приборы. Олег Игоревич продолжал говорить что-то и смеялся, сам себя слушая… Две девочки на диванчике за угловым столиком с двумя бокалами сосали тонкие сигаретки и оценивали мужчин…

Самая дорогая столица мира блистала сверкающими и дорогими машинами. Гудели в небесах над ней серебристые лайнеры из далеких стран. В шахтах могущественных банков перегружали банкноты и золото. «…А здесь ни у кого нет денег, их только передают из рук в руки…», — вспомнил слова таможенника. Газеты миллионами крутились в гудящих типографиях и выплевывались на улицы, как сосиски и пиво, как липучая жвачка ненужных соблазнов. И город жевал эти газеты и бросал под ноги на тротуар, в кожуру от бананов и на порванные презервативы. Все торопились и бежали мимо. Мимо витрин, стен, афиш, лиц… Мимо друг друга. Не слушая и отворачиваясь. Плача и смеясь… Никто никому не был нужен. Как не нужны были горы безвкусных продуктов, безумно красивых и дорогих платьев, математически совершенно составленных текстов и умных речей. Никому…

Олег Игоревич повернулся к громадному экрану настенного телевизора. Данил посмотрел тоже, но неожиданная слеза накатилась, настоящая, будто Антарктида была рядом: «…Смейся, дружище, смейся! — кричал Петька. — К этой жизни нельзя относиться всерьез! — Он подмигивал, корча гримасы и улыбаясь рязанской своею рожей… Петруха- Петруха, ни пера и ни пуха… Со скалы далеко было видно море. Начальник экспедиции сказал речь. С соседней станции приехали поляки, и девочка-радистка беззвучно плакала, сжав ладонями рот. И парни потели, укладывая пирамидой холодные камни. Над Петиным мысом…».

— Ну, что, Данил, — Олег Игоревич разливал в бокалы, — согласны?

— Я хочу настоящего дела, — Данил был серьезен, — настоящей работы и жизни. А это…

— А это, хотите сказать, блеф? А где деньги возьмете, на настоящее? Кто даст? Буксировать айсберги и растапливать воду с них лампой паяльной? Или вы солнце используете через увеличительное стекло, как мальчик смышленый, а? Или выпаривать лед лазером, подвесив над ним спутник? Пар поднимется облаком, в него дунет ветер и понесет бедуинам в пустыню, так? Так, я вас спрашиваю?! Глупости! Вы — не школьник на уроке, проснитесь! Деньги можно получить только аферой, большие — большой аферой… И это, уверяю вас, не игра — это самая настоящая жизнь. Деньги придуманы были большим умником, который не любил копать землю, я так понимаю, — улыбнулся сам, — и который смеется до сих пор, оставшись без своего расплодившегося наследства, а? А куда его возьмешь? Там, — посмотрел на лепной потолок модернового заведения, — ничего не нужно. Ни-че-го! … О-оо! — Он вдруг выпучил глаза, как рак:

— Опоздали! — привстал над столом, указывая рукой на стену телевизора, — опоздали!!! Даня…

Данил повернул голову к экрану. Последние новости мира бизнеса начинались сенсацией: «Международный валютный банк организовал фонд спасения «Жажда!». Фонд планирует контроль и реализацию всех будущих программ по использованию льдов Антарктиды и Арктики для населения обезвоженных районов земного шара… Сумма фонда превышает…».

Блондинка-пластинка смеялась голосом примадонны: «Ха-ха, ха-ха-ха! Ха-ха, ха-ха-ха! Арлекино, Арлекино…».

— Обошли! На повороте обошли. — Казалось, он заплачет сейчас, но зубы сжались, нижние к верхним, и откуда-то из-за них, как из-за глухого забора, прозвучало отчетливо. — Говорил мне товарищ «меняй паспорт, меняй…», — Олег ослабил галстук и расстегнул верхнюю пуговичку на рубашке. Обреченно упал в кресло.

— У вас тоже нет московской прописки? — спросил его Данил, вспоминая москаля- шофера.

— Ша?! Что?— Опешил всегда официальный Игоревич, — ты как догадался? — И зачем-то потрогал свои зубы, словно проверяя порядок на лице.

— Случайно, — улыбнулся Данил.