Николай Бойков - Дом на волне…

(Шпринг оглядывается с недоумением и испугом.) Эта акула раз в десять лет приходит, и ее все на побережье боятся, а ты?!

Витя (смеется и поднимается в клетке во весь рост). А я кто? Лучший тралмастер Советского Союза! Я, может быть, один такой в мире остался. Я бы сам в барабан сейчас врезал. Чтобы громко, до самого неба! Я стихи писал, Шпринг! Ты хотел, хоть бы раз, сказать громко и в рифму.

Шпринг (полушепотом, наклоняясь к его клетке) . А откуда ты узнал, что у меня язва?.. (Но Витя ответить не успел.)

Миша (стремительно, как всегда, шагает по палубе и улыбается во весь африканский рост и белозубый рот). Витка морской! Сегодня я праздник делать! (Взбрасывает руки вверх, размахивая широкими рукавами, как летающими веерами, быстро загибает пальцы: все, как всегда.) Фельдшерском учился, подводного плавания учился, военном командном «Повзводно! Равнение направо! Грудь четвертого человека! Шаго-о-мммм-арш!»… Спаси-бо друг! Ти веришь ильи нет? Помнишь, когда я тебя заполнил? Заполнил, запомнил, какая разница? Когда ты меня учил. «Переправа, переправа! Берег левый, берег правый!.. Эх, ребята! Что мне орден, я согласен на медаль! Правильно учил, Витка? Правильно я запо-Мни-ил?.. Право руля! Стопа-машина! Четыре смычки на клюзе! До утра стоять с якоря сниматься!». Я Зыкина люблю, пой как я, Витка. «Издалека долго течет река Волга, течет река Волга, конца и края нет…». Выходи, Витка, из клетка. Я тебя твой лондонский москвич совсем забирать буду. Ты теперь мой. Как моя рука, видишь?! Ты, меня выбирай! Лондонский москвич — вор. Зачем тебе? Миша — хороший. Справедливый. Африканского социализма благодатель. Будешь теперь мой, Витка! Рад?

Витя. Не буду я твоим, благодетель хренов.

Миша. Почему не будешь? Благо хрена? Женишься моем племени. Дети будут. Народ будет. Африка — Россия — все дружно будут. Москва учился, Херсон учился, Севастополь морской форма был. Проводник вагона практИк студентил, веником махал, пиво вокзалил, туалета открывал-закрывал, чаем пел. Пил. Пел. Запевал. «Конфетки-бараночки…». Москва-Воркута, Москва-Алма-Ата, Москва-Владивостока, мало тока. Девушки едут, ребята едут. Все поют. Все пьют. Все друга любят. Миша смотрит. Социализма хочет. Весь Африка — семия! Россия, Кения, Сенегал — семия! Семия социализма. Миша хотел. Девушка хотел. Почему не хочешь?

Витя. Я траловый мастер.

Миша. Этот лондонский москвич — вор. Болшой вор. Деньги — копейка. Твой лондонский москвич Бога твоего из души крадет. Ты не видишь? Не хочешь увидеть? Он — тебя обманывает, банк обманывает, три государство обманывает, Бога обманывает, совесть давно забыл. Это очень вор. Плохой человек. Черный человек. Снаружи — белый, внутри — весь совсем черный. Хуже меня. Такой человек лев обходит, чтобы не запачкаться. Ему ты согласен? Ему — почему ты готов работать? Миша — вождь. Миша знает каждый ребенок. Каждый день я забочусь. Каждый юноша я женю. Я имею восемь жен: черный, белий, две хохлушки и одна белорусия — самая русая. Мой народ со мной, моя семия со мной. Семейный социализм. Миша придумал. Сам придумал, потому что думал. Россия хорошо было: белий лица, красный лица, желтый, черный, косые глаза, плоский лица, русая коса, украина-краса, все кровь мешали, душа вышивали — семейный социализм строили. Миша успел видеть, умел понимать, знаю сам как теперь Африка делать. Америка видел. Англия видел. Россия учил. Япония мудрил. Каире не брился и мечеть молился. Папа говорил. «Всем учись!». Многа народа — топота много. Все хотят тишина. Хорошо?