Михаил Талалай - Цветы мертвых. Степные легенды [сборник litres]

Чудесно! Воздух, солнце и вода! Приятный заглушенный рокот моторов, зеленые, почти цвета моря, волны лижут борта катера, впереди голубые горы в утренней дымке. Над нами жестокое солнце, но здесь на озере оно мягкое и ласкающее, такое нежное в отражении, и так действует успокаивающе, что хотелось бы так ехать, как можно дальше, всю жизнь, не отрывая взора от голубых гор, бирюзового неба, изумрудной воды и игры разноцветных беспечных бликов в ней.

Мимо проплывают богатые виллы с садами, полными цветов. С озера видны мчащиеся машины, отдельные человеческие фигуры пешеходов наблюдают за катером. Быть может, и с завистью.

Первая остановка – Стреза. Это уже не Арона. Шикарный курорт. Два громадных альберго, как родные братья похожие один на другого, возвышаются над площадью. Перед ними полно автомобилей.

Катер наполняется пассажирами, и опять второго класса. Мы вдвоем, как два чучела.

Среди новых пассажиров кряжистые швейцарки, француженки и наши соотечественницы. Иностранцы одеты скромно и просто. Наши «шикарят» во всю мощь своего кармана.

Катер стоит долго, и можно наблюдать, как погружается большой катер «дальнего» следования в Швейцарию, для нас недоступную.

Странно, Франция давно открыла свои границы с Швейцарией, Англией, Бельгией и, кажется, с Германией. Италия же сидит закупорившись и с каждым годом увеличивает стоимость заграничного паспорта.

Катер, идущий в Швейцарию, окружен карабинерами.

От Стрезы вид вдаль перед ней особенно чарует. Таких нежных небесных красок и огромных далей уходящих в незабываемую гамму лазурных оттенков редко где можно увидеть, и кажется, что эта даль неземная, и что, если есть на земле Рай, то эта даль именно вход в него. Вот-вот, душа отделится от бренного тела и полетит, оставив его на грешной земле, легкой бескрылой – мыслью туда, где нет ни бурь, ни печали, ни слез…

Но земной катер, человеческая выдумка, предвестник атомных изобретений, вздрагивает и, набирая скорости, мчится в эту даль, по мере приближения делая ее более прозаической и земной.

Посреди озера небольшой остров и «Изоля Бэлля», древняя резиденция фамилии Борромео. Сам по себе остров не интересен, на нем почти нет свободной земли и, если бы Барромео не построил на нем дворец с ботаническим садом, там нечего было бы смотреть.

Возле дворца отдыхают юные туристы, поедающие бутерброды и запивающие «оранжатой». На берегу лавчонки торгуют втридорога безделушками и разной мелочью, какую можно купить в любом городе Италии. Возле дворца две древние пушки. Гид говорит почему-то по-французски: «Силь ву пле агош», – приглашает он.

Вся группа мчится за гидом. Мчимся и мы, не взирая на возраст. Наверно, так нужно. Пролетаем маленькую молельню семьи Борромео, в которой остается один из посетителей, монах. Ему можно, нам нельзя.

Далее масса комнат, увешанных старинными картинами. Обращает на себя внимания зал с картинами из жизни фамилии Борромео.

Далее показывают какую-то кровать. Она окружена условной преградой. Но какая-то итальянка все-таки проникает за запретную полосу и трогает матрац. В нем шуршит кукурузник (высохшие листья кукурузы).

Итальянки переговариваются на тему о том, как не мягко было спать мадам Борромео, и перешептываются. Но это дамский секрет.

Есть зал, в котором показывают кресло, на котором якобы в одно из исторических для Италии заседаний сидел Муссолини. Трогают и его. Все-таки реликвия.

Наибольший интерес представляет подвальное помещение. Все комнаты его отделаны ракушками, и поэтому создается полное впечатление морского дна. Всюду ракушки, мелкие озерные камешки и гравий. Пол, потолок, стены покрыты этими ракушками. Под ракушки в полу подложено, видимо, что-то мягкое, и создается впечатление, что идешь по дну озера…

Но тут же почему-то два старинных седла, две китайских вазы и разные безделушки.

Наконец, ботанический сад. Камфорное дерево, банановая пальма, подобие лотоса в микроскопических бассейнах. Гроты, статуи, ниши, камелии, пинии, ели, кактусы, пальмы… и камыш. Все вперемешку.

Сад сильно зарос, кроме прочищенных аллей. Впечатление такое, что вот-вот из камышей появится бенгальский тигр или выползет африканский удав. Жена все время косится на камыши и старательно их обходит.

– Ни за что не осталась бы одна в таком саду, – говорит она. Уходим из дворца с желанием посетить его еще раз, но без гида, хотя не знаем, возможно ли это. Сыпем в руку гида лиры и оставляем дворец, сад и остров. Снаружи пьем кока-кола и едим мороженое и убеждаемся, что в городе оно гораздо лучше. И, конечно, дешевле.