Себастьян Фолкс - Энглби

Я припарковался у метро «Клэпэм-Коммон» и прошел к Клэпэм-Парк-роуд. Прогулка получилась долгая, но как-то не хотелось, чтоб мой 1100-й перевернули и подожгли. Я уже видел стычки полиции с раздухарившимися черными во время карнавала в Ноттинг-Хилле, сидя за уличным столиком паба на Тэлбот-роуд. Помню, подошел коп, сказал, что с минуты на минуту может начаться операция. Загнал нас всех внутрь заведения и запер дверь снаружи. Так я впервые был задержан полицией.

Первые признаки я заметил, еще не дойдя до Рейлтон-роуд. Уже и на Акр-лейн молодые парни, преимущественно темнокожие, с наслаждением громили витрины и выносили товары наружу. На Мейолл-роуд я увидел перевернутые полицейские фургоны, охваченные огнем. Еще один полыхал у железнодорожного моста, как раз под рекламным плакатом, прикрепленным к кирпичной опоре. Табачная корпорация «Голден Виргиния» призывала: «Перевернем нашу экономику». Нашли где призывать, это же Брикстон.

У меня не было с собой ни блокнота, ни записной книжки. Предполагалось, что я «смешаюсь с толпой», но для этого я был недостаточно черным. А в памяти остались какие-то обрывки…

Летают кирпичи, один попал в белого парня. Черные парни бросились его поднимать. Я не понимаю, на чьей я стороне. Всюду драка, кулаки, полицейские дубинки. Проломленные головы, реки крови. Избитые прячутся в водосточных канавах, зажимая кровь рукой, а она сочится между стиснутыми пальцами. Я выбегаю на Колдхарбор-лейн. Там валяется перевернутый полицейский автозак, над ним поднимается черный дым. Парень разбивает витрину ювелирного магазина, по тротуару разлетаются дешевые бусы и серьги. Соседняя дверь — «Консультации для потребителей». Потребителям я бы посоветовал не теряться.

Лично мне ничего из этого не нужно. Зияют разбитые витрины «Сантехники», но зачем мне раковина? «Автомобильные аксессуары» стали проходным двором, но у 1100-го все и так есть. Шум такой, что сосредоточиться невозможно. Провода сигнализации сорваны. Магазины воют. Им подвывает автомобильная сигнализация, полицейские, гремя щитами, перестраиваются на Рейлтон-роуд. Видимо, хотят ее перекрыть и отлавливать всех на выходе.

Черные парни орут, что убит коп, но, скорее всего, это только слухи. Мимо меня пробегает парень со стереомагнитофоном — витрину только что разбила ногой пожилая дама. Может, его бабка. Видимо, что-то там ей действительно было очень нужно — она пнула витрину не один раз, прежде чем та поддалась. На соседней улице началась зачистка — оттуда доносится грохот дубинок о щиты.

Кажется, никто не знает, когда это кончится. Мы в неведомой стране. Для нескольких сотен молодых людей это самое захватывающее из всего, что с ними когда-либо происходило, или произойдет, или могло произойти. Вот-вот может начаться война, с тысячами погибших.

Надо возвращаться, но мешает странное желание понять этот сюжет, плюс интересно, чем все кончится. Хотя могут и убить. Вокруг темно, гарь, удушливый дым от пылающих покрышек, бензина и битума. Ночь, все летит к черту. И будоражит невероятно.

Понимаю, что пора уже выпить, и с этой целью пробираюсь в сторону паба «Виндзорский замок», откуда Уин нам и устроил все это веселье. Так что я вынужден свернуть обратно на Мерван-роуд, чтобы снова выйти на Передовую. Прямо на меня конный полицейский гонит черного парня, — я едва успеваю отскочить. Вдруг вспомнилось: при Монсе — в первой операции Первой мировой с британским участием — сражалась кавалерия, причем рубилась саблями.

Подойдя к Передовой, я вижу три ряда копов со щитами над головой. По ним градом лупят кирпичи. Разнесут ведь дома до основания, не остановятся на полпути. В один из щитов летит «коктейль Молотова», но не попадает. По другую сторону улицы высится баррикада из горящих машин: выхода нет в самом буквальном смысле. Я пробиваюсь-таки на Мейолл-роуд, чтобы увидеть паб, — и вижу, что он горит. Словно в ожившей кинохронике блицкрига: кирпичное викторианское здание охвачено огнем, в котором проступает черный остов.

Говорил я, им тут не нравится.

У меня на глазах паб, вздрогнув, оседает на колени, словно доисторический зверь, слишком громадный, чтобы выжить. И падает.

Мейолл-роуд освещают лишь эти горящие руины, потому что электричество на всей улице отключено. Дома погружены во тьму. Только завывание сирен и грохочущий ритм современной войны.

ПРО ДЖЕННИФЕР АРКЛАНД я не вспоминал много лет. Был занят, так что мысли о ней не могли пробиться в мое сознание. По крайней мере, в его основную аудиторию.