Себастьян Фолкс - Энглби

Парни разгулялись, как разгуливаются летними вечерами пьяные парни. Это точно был чей-то день рождения, и виновник торжества в какой-то момент стал произносить тост, но приятели то и дело прерывали его похабными шуточками, а он в ответ радостно ржал, как вдруг сменил пластинку и поблагодарил родителей с таким пафосом, что те наверняка захлебнулись от неожиданности.

Я выпил еще несколько раз и даже потанцевал, не то чтобы мне хотелось, но плясали все вместе, кучей, так что пришлось подергаться за компанию, чтобы не маячить у колонны. Брюнетка в алом платье без бретелек улыбнулась мне, тряхнув головой, как собака, вылезающая из воды.

С бокалом в руке подошел именинник, спросил:

— Тебе тут нравится?

— Очень, — ответил я.

— Вот и отлично. — Он легонько похлопал меня по спине. — Будь как дома.

Вскоре после этого я ушел обратно в паб, в расстроенных чувствах. Не люблю, когда меня засекают, предпочитаю оставаться невидимым.

СТЕЛЛИНГС ОБЗАВЕЛСЯ НЕБОЛЬШОЙ КВАРТИРОЙ в Ноттинг-Хилле, на Арундел-Гарденз. Второй этаж, ниже живет ударник-бонгосеро, выше ассистент-анестезиолог. Так что я предложил, если один сосед будет слишком шуметь по ночам, обратиться за помощью к другому. Что Стеллингс и делал. Потому что у анестезиолога вечно гости, а ковра на полу нет, бонгосеро же репетирует не больше часа в день, зато фармакопея у него хуже, чем в чемоданчике Алана Грининга. Если ничего не помогает, Стеллингс надевает наушники и слушает «Аббу» — его недавнее увлечение. Теперь он разглагольствует про «стену звука» Фила Спектора и про «лесбиянские гармонии у Beach Boys ».

Сама улочка обшарпанная, а квартира — всего в нескольких ярдах от загазованной и шумной Ледброк-Гроув. Но Стеллингс считает, что у Ноттинг-Хилла большие перспективы, это будущая «лондонская Богемия», только дома повыше, — «Челси для умных» [31] Аллюзия на книгу Артура Рэнсома «Лондонская Богемия» (1907), описывающую жизнь литературной и художественной богемы, сосредоточенной в начале ХХ века в Хэмпстеде, Сохо и Челси. . Подозреваю, квартиру ему купил отец, обязав взамен поступить в Университет права.

А мне досталась комната в Паддингтоне, откуда я наблюдаю, как мужчины в автомобилях снимают шлюх. Девки в основном с вокзала Кингз-Кросс, прибывшие туда из какого-нибудь унылого северного городка, где закрыли фабрику. У них распухшие синюшные ноги и пергидрольные волосы. Юбки слишком короткие и слишком тесные, потому что хоть девицы и живут впроголодь, отдавая почти все деньги сутенеру, но все равно жирные. Выйдя из подземки, я иногда угощаю их сигаретами или косячком. И не беру за это то, что они предлагают. Сами понимаете, сколько там микроорганизмов.

Ужинаю иногда в «Ганге» на Прайд-стрит — тесном, темном и душном. Или в «Бизарро», где паста с томатным соусом, курица в томатном соусе и клетчатые красно-белые скатерти. Чуть ближе к центру «Конкордия», здесь еда вкуснее, но один туда не пойдешь — будет выглядеть подозрительно. Приличная выпивка — в «Виктории» на Сассекс-плейс, но там толчется слишком много продавцов автомобилей. Поэтому предпочитаю «Белый олень» на краю темного ряда старых конюшен, где пью «Директорз биттер». Хозяин местного «Анвинза» — тип унылый, но зоркий. Там я держу ухо востро.

Время от времени ходим со Стеллингсом в ресторан «Стандард индиан» на Уэстборн-Гроув. Всего за два с половиной фунта можно объесться, правда, на следующий день еле ползаешь.

Университет мы покинули полтора года назад.

В Министерство иностранных дел я так и не попал. Доктор Вудроу вызвал меня и сообщил, что ввиду повышенного интереса полиции моя кандидатура уже не считается достаточно благонадежной, и дал понять, что на такой работе к подобным вещам относятся крайне придирчиво. Я спросил, уж не о внешней ли разведке речь; Вудроу отрицать не стал. Я даже обрадовался. Одно дело — быть настоящим дипломатом, послом, но не хотелось бы потратить ближайшие двадцать лет на то, чтобы под видом сотрудника визового отдела выискивать пикантные подробности из жизни болгар, чтобы с помощью шантажа заставлять их сотрудничать с «нашими».

Чтобы подсластить горькую пилюлю, Вудроу направил меня в университетскую комиссию по распределению, а они — в «Габбитас-Тринг», агентство, которое пристраивает выпускников университета учителями (тех, кто не смог найти что-то поприличнее). Те передали мне запросы на «младших преподавателей» из колледжа Святого Дунстана (Кройдон) и гилфордской частной школы «Сикоморы», которые я, в свою очередь, препроводил в корзину для мусора.