Виталий Бабич - Семь историй о любви и катарсисе

Днём она находилась с детьми в центре города по делам, а потом уже одна заезжала в поликлинику. По моим расчётам, должна быть уже дома, готовить праздничные блюда (мы их планировали всего два-три, дабы не создавать стресс для организма в новогоднюю ночь). Я набирал её номер через каждые пять минут, стал за неё волноваться. Она оставалась недоступной.

«Она не хочет со мной говорить? У неё стресс?.. Вот вам и волшебный Новый год…»

Я молился, чтобы с ней было всё в порядке (наверное, ни в один из прожитых мною дней я не взывал к помощи свыше так часто, так отчаянно, как в тот вечер); молился, чтобы состоялась наша беседа, в ходе которой я озвучу ей все свои убедительные доводы…

Доводы?.. Они оказались убедительными лишь для меня.

Когда я открыл входную дверь, Оксана (слава Богу!) была дома. А затем… Всё происходило, как во сне. Как в каком-то фильме про семейный разлад.

Её лицо было заплаканным. Праздничными блюдами она заниматься не могла. Дети в ожидании праздника слонялись от компьютера к телевизору. Слово за словом и разговор о переосмысленных причинах моего намерения уйти из семьи закружился, как снег, который, кстати, так и не выпал в новогоднюю ночь. Зима без снега. Очаг без любви…

Я как-то уж быстро выложил Оксане все свои подготовленные речи. Но они не остудили её боль. Она воспринимала каждый мой довод потоком слёз. Просила очнуться от эйфории. Мы ходили друг за другом из кухни в коридор и высказывали всё, что накопилось в душах за последние дни.

Я ничего не хотел слышать о какой-то там эйфории и настаивал на своём:

— Пойми, так будет честнее по отношению к каждому из нас.

— Не решай, ради Бога, за каждого из нас…

— Почему ты не хочешь смириться? Смириться с тем, что неизбежно.

— Потому что ты придумал всю эту нелюбовь между нами. Иллюзий стало ещё больше.

— Нет. Это не иллюзии.

— Да ты даже не смог бы оказывать нам обещанную тобой регулярную помощь. Может, только первое время. Чтобы оправдаться в собственных глазах. А потом — заботы о новой женщине, о новой семье. Так ведь?

— Ну… Я искренне настроен помогать вам. И тут дело не в количестве, а в качестве этой помощи.

— Со временем мы перестанем быть близкими людьми. О какой качественной помощи ты говоришь? Очнись! Вспомни свои же собственные слова о том, что во Вселенной всё в движении, даже то, что на земном плане лежит на одном месте. А мы говорим о самой подвижной части человечества — о наших душах. Да без тебя просто всё остановится, всё разрушится.

— Нет!

— Да!

— Нет, не разрушится! Просто старое заменится на новое. Например, мой уход поможет Борису стать самостоятельнее, когда сын увидит, что главный помощник теперь он. Неподалёку магазин открылся. По пути домой за продуктами сможешь ходить вместе с ним. А затем он сможет и один…

— Да ты нам необходим не ради продуктов! Мы тебя любим! Очнись… Разве ты можешь гарантировать Лине, что через какое-то время не будешь воспринимать её так, как меня сейчас?

— У меня сейчас к ней такие чувства, которых не было к тебе…

— Были! И ко мне были такие же тёплые чувства. Духовная близость. Совместное творчество. Всё это было! Ты просто забыл.

— Не было. Я бы помнил…

— А я помню! Помню все твои слова любви ко мне. И они были искренними. Просто ты с годами перестал поддерживать их. Да и я — тоже, загрузив и перегрузив себя заботой о детях, о доме.

— Я всегда помогал тебе в этих заботах.

— Да, помогал. Спасибо! Но желал при этом, подсознательно, оставаться всё тем же философом-одиночкой. Я не права?.. Молчишь. Значит, права. Где гарантии, что в семейной жизни с Линой тебя не завертят всё те же проблемы?

— Гарантий нет.

— Вот видишь! Нерешённые проблемы, как ты сам мне часто повторял, рано или поздно возвращаются. Но уже с многократно утяжелённой кармой…

Я пытался ещё что-то объяснить. Но Оксана оставалась неприступной стеной.

А время близилось к полуночи. Сделав паузу в наших поисках истины, мы оба быстренько приготовили салат, фаршированные яйца, нарезали фрукты, налили в стаканы сок и принесли всё это в зал, где около мигающей ёлки игрались дети. Мне никому из родственников не хотелось звонить, кроме моего двоюродного дяди Коли и его жены Оли, которые сделали для нашей семьи столько всего доброго, сколько не сделала для нас более близкая по крови родня.

— Витоша, желаю вам и вашим деткам в Новом году здоровья, творчества, любви! Это всё есть в вашей семье. Но пусть будет ещё больше! — эти слова тёти Оли про любовь проскользнули по моему сердцу, как лезвие бритвы.