Виталий Бабич - Семь историй о любви и катарсисе

Всё это время я наблюдал за Оксаной. Мне казалось, что она пришла в норму. Поэтому по пути домой я сказал, что отлучусь и пройдусь немного один — запишу в смартфон новые мысли, которые изложу Лине.

— Прочти мне, всё что записываешь, — попросила Оксана. — Я должна знать ход твоих мыслей.

— Обязательно прочту.

Я поцеловал жену в щёку и вышел из автобуса, на котором мы ехали.

Моя прогулка была результативной. Я укреплялся, осознавая поспешность, иллюзорность своего признания Лине. Вот какие плюсы — среди многоликих минусов — я увидел во всей этой истории и записал их, мысленно обращаясь к Лине и Оксане:

«Так давайте же станем выше всех наших страданий, главной причиной которых стал я сам! Давайте извлекать из этой ситуации плюсы — ради настоящего и ради будущего.

1. Ты, Лина, была моей Музой (как прежде была Оксана).

2. Я узнал, что ещё способен на светлые, сильные порывы чувств по отношению к женщине.

3. Я узнал как ты, Оксана, умеешь любить. Всецело! Непоколебимо! Как тонко чувствуешь перемену в моём настроении.

4. Я закалился в поиске истины среди противоречий.

5. Для всех нас троих произошла переоценка — проверка — наших ценностей.

6. Я стал верить, что мои чувства к Оксане могут возродиться.

7. А помощником в этом вольно-невольно стала ты, Лина.

8. Я осознал, что всю невостребованную энергию стремлений к обновлению я должен перенаправить не только в мою семью, но и в свое творческое русло — найти возможность больше заниматься самым любимым делом: писательским.

9. Я опишу эту историю (прототипы — мы трое), это будет мой первый роман (а для читателей, надеюсь, он станет предостережением от ошибок)» .

Я сохранил изменения в тексте, поражаясь тому, как, оказывается, много плюсов можно увидеть в поступке, за который становится стыдно. А ещё я назвал себя вечным оптимистом, болтом нержавеющим, свиньей благородной…

Когда я вернулся в минскую квартиру, дети уже спали. А Оксана плакала, сидя за столом на кухне. Я её обнял и спросил:

— Ксюшенька, что тебя так расстраивает?

Она прижалась ко мне и сказала:

— Ты давно не называл меня так ласково…

— Я очень хорошо прогулялся, укрепился. Записал много полезного. Даже целых девять плюсов для будущего вычислил из всей этой истории.

— А разве она уже закончилась?

Оксана глубоко вздохнула и продолжила:

— Ох, если бы ты знал, как я хочу, чтобы действительно закончилась. Раз и навсегда. Навсегда! Хочется жить спокойно и счастливо.

— Мы и будем так жить: спокойно и счастливо. Иначе — и смысла нет.

— Но чем ближе твой выход на работу, тем у меня на душе беспокойнее.

— Ксюшенька! Я укрепляюсь с каждым днём. Я готов к любому испытанию, даже к самому нежелательному для тебя: если она мне ответит «да». Я смогу ей сказать «нет».

— Может, ты себя просто заставляешь так сказать, как я в эти дни заставляю себя хоть немного поспать и поесть?

— Нет! Я осознаю дальше свои ошибки, свои чувства. Мне важна истина… И вот сейчас момент истины в том, что у тебя всё-таки депрессия. И нам необходимо выгнать её из твоей души.

— Как вам, мужчинам, просто. Сказал жене: «люблю другую», «ухожу из семьи», потом сказал, что это была ошибка — и все нормально. И аппетит, и сон в порядке. И никакой депрессии. Вам можно позавидовать.

— А ты хочешь, чтобы и я впал в депрессию, и мы тут оба рыдали на кухне, выпуская фонтаны слёз? — взорвался я, защищая мужчин. — Мы тогда бы точно не выбрались из этого болота.

— Молодец! Ты заварил всю эту кашу, но сам отделался лёгким испугом.

Я сдержал свои эмоции и, снова чувствуя свою вину перед Оксаной, ответил спокойным тоном:

— Я отделался нелёгким стрессом. Вернее, дозы стресса не способны меня выбить из колеи. Это плохо?

Она вытерла слёзы, улыбнулась мне и вместо ответа сказала:

— Ты ведь проголодался. Я на ужин давала детям вареники. Возьми в морозилке свою порцию и свари. А я пойду постираю детское бельё перед дорогой домой…

Утром следующего дня мы уже ехали в поезде. Вагон был полон пассажирами. Сквозь всеобщий шум я старался сосредоточиться и начать писать задуманный мной роман. Процесс пошёл хорошо. Оксана занимала детей, а я настолько увлёкся своим новым творением, что не заметил, как она отлучилась куда-то.

Я нашёл жену в тамбуре. И подошёл к ней. Оксана стояла у двери вагона, прислонившись к стеклу, а напротив мужчина докуривал сигарету. Выходя из тамбура, он обратился ко мне: