Николай Таратухин - Сборник рассказов

Она была естественной брюнеткой, невысокого роста, с тонкой талией и красивыми руками. Шаровары скрывали ноги, но чувствовалось, что они у неё соответствуют по красоте рукам. Когда она взяла ситар и стала играть на нём, сбиваясь от волнения, он с большим вниманием выслушал её репертуар и сказал, что готов обучать её игре столько времени, сколько она посчитает нужным.

— Уважаемая, Фатима Султан, но для этого необходимо начать с нуля и забыть то, что вы уже играете. Это нужно для исключения неверных технических навыков. Они мешают дальнейшему прогрессу в игре. Согласны ли вы на это?..

— Абдуррахман, твоя игра настолько восхитительна и убедительна, что я согласна повиноваться всем твоим приказам. Отныне в ситаре ты мой господин, а я твоя рабыня… Согласен ли ты на то, что я отменю твою обязанность оказывать интимные услуги остальным жёнам и назначу тебя придворным музыкантом?..

— Несравненная, Фатима Султан, если вы примети такое решение, то вернёте мне человеческое достоинство и право мужчины выбирать ту женщину, которую он полюбит, а быть придворным музыкантом я очень хочу.

— Я не сомневалась в твоём решении… А мужчина должен оставаться мужчиной, даже тогда, когда у него на руках остаётся всего один палец…

Расстались они очень тепло. Занятия решили начать со следующего вечера. В середине следующего дня его встретил Фаттах и дружески похлопывая по плечу сказал: «Ну, ты парень не промах!.. Далеко пойдёшь, если Повелитель не остановит, рассказывай, чем ты так обаял Фатиму, что она приказала мне освободить тебя от посещения других жён?..

— Я буду давать ей уроки игры на ситаре. Сказала, что назначит меня придворным музыкантом, — ответил он…

— Вот и прекрасно, поздравляю тебя с назначением. Но ты остаёшься пока в моём подчинении… Будем работать…

Первое занятие с Фатимой прошло непринуждённо и весело. Абдуррахман старался её не очень напрягать, а она оказалась очень способной. Правильную постановку рук она моментально усвоила. Нотную грамоту она знала прекрасно. Два часа занятий пролетели незаметно. К следующему занятию он сочинил для неё несколько упражнений с подробными аппликатурными указаниями для левой и правой рук. Всё она усвоила моментально. Так, с каждым днём, действуя по принципу: от простого к более сложному, они продвигались в освоении техники игры. Фатима, почувствовав, что занятия приносят ощутимые плоды, стала еще с большим рвением относиться к занятиям, а когда они стали играть дуэтом, то их занятия превратились в небольшие концерты.

Абдуррахман чувствовал, что уже не мыслит себя без этих встреч с Фатимой. Когда-то он услышал на Родине песню со словами: «Вот и встретились два одиночества, разожгли у дороги костёр…». Их «костёр» с Фатимой разгорался с каждым днём сильнее. Они давно уже перешли на «ты» и в перерывах между игрой беседовали на отвлечённые темы. Эти темы касались их прошлой жизни. Выяснилось, что она, как и он уже пятнадцать лет не имела сексуальных контактов. Так непринуждённо разговаривая, они признались в любви к друг другу, при этом, зная, что в покоях жён Повелителя установлены скрытые камеры наблюдения, в разговорах о любви прикрывали губы ладонью. Он чувствовал, что Фатиме, как и ему, всё труднее быть сдержанными в своих чувствах, порой они забывали о камерах и их прикосновения к рукам становились более продолжительными, чем этого требовал тот или иной момент разбора музыкальной партии.

В один из вечеров, когда в покоях осталась только одна служанка, самая верная и преданная Фатиме, с которой она делилась всеми сердечными тайнами и полностью доверяла ей, случилось то, чего они страстно хотели. В небольшой прихожей, где Фатима точно знала об отсутствии камер наблюдения, она обняла Абдуррахмана и стала страстно целовать его. Естественно, он не стоял истуканом и, отвечая на её поцелуи, его руки скользили не только по её груди, но и забирались значительно ниже. Абдуррахмана угнетала его неполноценность как мужчины, и он прямо сказал об этом Фатиме. Она отнеслась к этому очень спокойно и сказала просто без всякого стеснения: «А пальцы у тебя зачем?».

Теперь при каждом расставании в прихожей он доводил её до оргазма, но при этом сам чувствовал, что готов к совокуплению. Фатима это почувствовала и мануальные ласки стали обоюдными. Не зря говорят, что запретный плод сладок. Для Абдуррахмана этот «плод» стал ещё и целительным. У него появилась неплохая эрекция для его возраста… Дело шло к тому, что любовь и нежность, которые они испытывали друг к другу, неминуемо должны привести их к совокуплению. Фатима боялась забеременеть, что было смертельно опасно для них. В случае разоблачения им грозила мучительная смертная казнь…