Екатерина Кармазина - Идеалист

Цветы были у Гали, а я держал коробку с чайным сервизом. Мы вышли из лифта, заметили открытую дверь одной из квартир и остановились у порога. Откуда-то изнутри раздался тот же, что и в домофоне, женский голос, нас просили войти. Навстречу вышла женщина, и сразу же стало понятно, что попали мы по адресу, — Юля была копией своей мамы. Приятной наружности, женщина лет сорока улыбалась нам и, казалось, была рада нашему приходу.

— Вы Юлины друзья, да? — сразу же спросила она нас.

— Я Саша, это Галя, — тут же представился я и представил свою спутницу, — вы извините, что мы вот так, без предупреждения, но нам очень захотелось поздравить Юлю, мы ее давно не видели.

— А разве вы не состоите в?.. Я мама, Галина Геннадиевна. Юля сейчас придет, она в душе. Я пока поставлю чайник. Вы садитесь, вот сюда можно, — и она выдвинула из-под стола второй табурет, — я сейчас принесу вазу.

Мама Юли ушла в комнату за вазой. Было настолько тесно, что мы с Галей еле уместились вдвоем за столом. Вернулась Галина Геннадиевна, и Галя передала ей цветы. Тут я вспомнил, что ничего не взял к чаю.

— Простите, я выскочу на секунду, мне машину нужно переставить, мы не знали, застанем ли вас дома, поэтому я не припарковался. Я мигом!

— Идемте, я открою дверь!

Когда я вернулся, Юля с Галей уже пили чай. Она встала мне навстречу, ее волосы были еще влажными, и она была явно смущена. Увидев ее, я почувствовал, как же сильно соскучился. Я передал ей тортик и от души поздравил, после чего крепко обнял. Теперь Юля была смущена еще больше. Она вернулась к столу и принялась резать торт к чаю. Я поинтересовался, где Галина Геннадиевна, и попросил пригласить ее пить чай с нами. Сидеть было негде, поэтому я стал у окна, облокотившись на заставленный банками подоконник.

Возможно, мне показалось, но у меня возникло ощущение, что мама Юли не поощряет увлечение своей дочери Братством. Первая догадка об этом появилась у меня в связи с ее фразой о том, что Юля вечно пропадает в этом своем… Дальше она не договорила, но все понимали, о чем речь. По взгляду, который при этом дочь бросила на маму, было ясно, что существует негласное правило не поднимать эту тему. Возможно, у них по этому поводу возникал конфликт и не раз.

Квартира для семейства из четырех человек, а у Юли еще был младший брат, была, конечно, маловата. Это объясняло, почему Юля не спешила домой и почему проводила в Братстве все свое время. Но, кажется, основная проблема семьи заключалась в отце. Пока мы пили чай, он зашел в кухню за стаканом воды. Он производил впечатление добродушного, но пьющего человека. Было сложно определить его возраст, возможно, он выглядел старше своих лет. Похоже, он не работал и большую часть времени проводил дома, вот Юля и старалась как можно дольше не возвращаться. Ее можно было понять: в квартире тесно, да еще и пьющий отец. Выходило, что найти себе пристанище в Братстве было для Юли вполне логичным выходом из положения. И пусть в Братстве у нее не было отдельной комнаты и тоже было тесно, но там она чувствовала себя нужной и не ощущала одинокой. Там у нее были друзья и учителя, которые ее поддерживали.

Узнав, что мы с Галей не члены Братства, мама Юли удивилась. Сказала, что нам просто повезло застать Юлю, потому что дома она почти не бывает. Приходит очень поздно, когда все спят, уходит рано утром, все еще спят. Живя в одной квартире, видятся они редко. Вот и сегодня дочь заскочила домой среди бела дня по просьбе мамы, и за ней должен заехать муж, который живет с ними или, точнее будет сказать, ночует у них. Судя по интонации, с которой она упомянула Братство и мужа, Галина Геннадиевна была не в восторге ни от первого, ни от второго. Что именно представляет собой это Братство, мама Юли, конечно же, не знала, она им ничего толком не рассказывала. И уловив мой скептический настрой в отношении Братства, Галина Геннадиевна воодушевилась и, не обращая внимания на нахмурившиеся брови именинницы, попросила меня рассказать об этом хоть что-нибудь. Юля сказала, что ей нужно позвонить, и ушла в комнату. Я поспешил заверить Галину Геннадиевну в том, что если Братство и имеет некую деструктивную сторону, то она не агрессивная, как бывает в других сектах. По всей видимости, мои слова Галину Геннадиевну не успокоили, а наоборот, только взволновали. От термина «секта» она изменилась в лице. Тогда я начал говорить о прекрасных качествах Юли, которая так полюбилась нам с Галей летом в Кременце. Галя поддержала меня, кивая головой. И это Галину Геннадиевну вроде бы чуть успокоило. Вернулась Юля. Немой вопрос застыл в глазах ее мамы. Мне даже показалось, что она хотела бы поговорить со мной наедине, чтобы об этом не знала дочь. Но мне было важно, чтобы это слышала Юля, и я продолжил: