Сергей Магомет - Сильные впечатления

— А как велика была сама возможность переговоров? Предполагался ли обмен пленными? Что происходит теперь? После недавних террористических актов военные готовы продолжать подготовку переговоров?

— Милая Маша, — грустно улыбнулся майор Василий, — если бы я сам знал ответы на ваши вопросы…

За следующие десять дней кавказской командировки не случилось ровным счетом ничего. Маша успела отослать в Москву несколько эмоциональных репортажей по следам недавней вспышки насилия и террора. Лишь первый из них пошел в эфир, поскольку все ждали, когда же, наконец, сдвинется с мертвой точки процесс мирного урегулирования и от закулисных консультаций стороны перейдут к переговорам. Об исчезновении высокопоставленного офицера службы безопасности сообщили мимоходом в ночных новостях.

Все эти дни майор навещал Машу в гостинице, однако не мог ее ни обнадежить, ни огорчить. Впрочем, огорчить ее еще чемто было теперь трудно. Ей, как журналистке, лучше, чем кому либо было известно, что в наше время о любом, даже самом нашумевшем инциденте, вспоминали, как правило, в течение недели, а потом напрочь забывали. Что же было говорить о какомто полковнике, который не то погиб, не то захвачен в плен.

Майор знакомил ее с какимито военными чинами, от которых она не узнавала ничего нового, а выслушивала лишь искренние соболезнования.

— Это нелегко, но постарайтесь быть сильной и набраться терпения, — говорили ей. — Если он жив, мы сделаем все для его освобождения.

Oт майора она узнала, что трехсторонние консультации продолжались и якобы российской стороне был представлен список находящихся в плену военнослужащих, которых предлагалось обменять на плененных чеченцев, и, в частности, на старого знакомого Маши — полевого командира Абу.

— Полковник есть в этом списке? — вскричала Маша.

Майор развел руками.

— Увы… Hо если он и находится у них в руках, то мы не должны на этом настаивать. В любом случае они должны первыми назвать свою цену.

— И вы отпустите Абу?

— Что касается меня, то я бы этого подонка своими руками придавил… — проворчал Василий, но поспешно сказал:

— Простите меня… Мы хлебнули с ним лиха!

— Так власти не согласятся его обменять?

— Думаю, нет.

— Вы мне забыли чтото сказать, — проговорила Маша, прямо глядя ему в глаза.

— Да вроде бы нет.

— Список людей, предназначенных к обмену с обеих сторон уже согласован?

— Ввозможно, — ответил он.

— Сколько человек с каждой стороны?

— Я не могу вам этого сказать…

— Василий, — воскликнула она, — вы же понимаете, что полковник может не дождаться следующего обмена!

— К сожалению, Маша, от меня это не зависит. Я понимаю, что вам тяжело…

— Выто хоть не занимайтесь словоблудием! — вскипела Маша. — Лучше скажите, если бы чеченцы предложили обменять Абу на полковника, власти бы согласились?

— Согласятся, — твердо сказал майор.

— Почему же они не предложат этого? — горестно проговорила Маша.

— Я же уже сказал. Лучше если чеченцы сами назовут цену. Боюсь, они могут не отдать полковника за Абу.

— Значит, все кончено, — прошептала Маша.

— Если он жив, они обязательно начнут торговаться. Если он жив, он выберется оттуда!

— Если он жив…

Отчаяние чередовалось в ее душе с яростью. Как он мог быть таким беспечным? Как он мог так поступить с ней? С ней и с их ребенком?

— Уже задействованы люди, которые вошли с ними в контакт и пытаются либо узнать, в каком состоянии он находится, либо получить тело. Поверьте, Маша, я готов на все ради его освобождения, если бы только знал, как это сделать…

— Я это знаю.

Когда Маша улетала из Грозного, майор пообещал сообщить, если удастся чтото узнать. Маша знала, что они не просто друзья. Майор и полковник были как братья.

— Я жду от него ребенка, — грустно сказала Маша, целуя майора

— Он мне говорил… — тихо признался тот. — Пожалуйста, — попросил он смущенно, — не вини Волка в том, что произошло.

— Вы тоже зовете его Волком, — удивилась она.

— Oн и есть ненормальный Серый Волк, которому больше всех надо. Oн и меня однажды собрал в поле по кускам, обрызгал живой и мертвой водой и заставил жить… Hе забывай его, Маша!

Провожая Машу, майор крепко выпил на пару с администратором Татьяной, и теперь в его голосе звучало чтото вроде умиротворения и примирения с суровой правдой жизни, какие обычно нисходят на человека только во время поминок.