Елена Четвертушкина - Нетленка

— Какой же он случайный, он уже завсегдатай! — сурово уличала меня Джой, — да и ты в Четверге болтаешься чуть не каждый вечер… Вот и в мой джаз-клуб сегодня не идешь, а там такой саксофонист, такой…

Конечно, теперь Лоххид стал вполне культурной столицей. Живая музыка тут очень востребована, и, кроме Поющих холмов (открытой летней площадки), небольших концертных залов — в самой первой и самой большой гостинице Лоххида на Последней сопке и в здании Исторического факультета, — было ещё несколько ресторанов и кафе, где по вечерам рассыпалось конфетти фортепианных туше, и две стремительных руки вели бесконечную погоню друг за другом; иногда их сменял журавлиный крик контрабаса, птичий гомон скрипок, галечный прибой ударника и бесконечное чудо человеческого голоса. А в хорошую погоду летом в городе пела золотая душа медных духовых оркестров.

Вот и Джой открыла маленький джаз клуб, которым страшно — и по праву! — гордилась, и где сегодня выступал приехавший из Юны джазист, когда-то — властитель душ и умов… Сегодня он был уже слишком стар и мудр и для денег, и для славы, и он уже больше ничего не хотел от жизни, кроме музыки, только музыки, одной только музыки! — и по щедрости душевной готов был поделиться с нами настоящим праздником нетленки .

Но у меня сегодня намечалась совсем другая нетленка , гастрономическая. Если ты уперлась утереть мужу нос своими кулинарными талантами — готовь стефалийское блюдо сармале . Оно обалденно вкусное, а самое главное — его готовят три дня. За такой срок даже самый упрямый тупица поймет, что его жена — сокровище, каким-то чудом доставшееся угрюмому зануде.

В первый день свинину, телятину и пару ломтиков копченого окорока надо дважды пропустить через мясорубку, причем второй раз — с хлебом, жареным луком, солью, перцем, укропом и яйцами. Из полученного фарша сделать шарики с грецкий орех. Завернуть шарики в капустные листы, ошпаренные кипятком, и в каждый вложить по кусочку жира, чтобы блюдо было сочным. Обжарить в жире, залить мясным бульоном и тушить на медленном огне, пока бульон не выкипит наполовину. Тушить в глиняном горшке, края которого необходимо заклеить тестом. И поставить в прохладное место.

На следующий день добавить в бульон вино и томатную пасту, и опять тушить, и опять убрать в прохладное место.

На третий день шарики перекладывают в сотейник, засыпают слоем рубленой капусты, дольками помидор, посыпают кубиками шпика и ставят в духовку. Пару раз встряхивают, чтоб не пригорело, а как только образуется хрустящая корочка — подают к столу.

На самом деле я ужасно люблю готовить, только времени всё не хватает. Просто завораживает иногда это маленькое бытовое волшебство, магия старых, в вафлю ломучую высохших кулинарных книжек, от которых древностью и дальними странами веет не меньше, чем от пиратских кладов! Сахар, который варили с пряностями, и соль, которую варили с пряностями, и травы, которые вываривали с солью и сахаром! Кардамон и майоран, заставляющие мясо раскрыть свой истинный аромат, и соль, уничтожавшая в древние времена у свежего, не мороженного мяса, привкус крови! И ровесники Эдема — фрукты, и крупы — кротчайшее семя Божьих трав, ведущие свой род от манны небесной…

— Зоринка, — сказал Тойво, — ты поэт. Тебе не готовить, тебе писать надо! То есть, я так думаю.

— А как ты думаешь, — спросила я, прищурившись, — ты ужинать хочешь?

— Э-э-э… Ну да. Если, конечно, это не проблема — очень сегодня припозднился…

— А припозднился почему?

— Меня дальнобои с Большого перевала подбросили, там лавиноопасность, надо было помочь.

Я засуетилась:

— Конечно, покормлю! Вот, осталось полгоршка телячьих почек с можжевеловыми ягодами, и целый угорь с кленовым сиропом. Будешь?

— Ещё как, — уверил Тойво.

— А потом уйдешь сразу? — поинтересовалась я.

— Вряд ли, — усмехнулся Тойво…

В тот раз мы и заговорили о важном.

— …Да нет, — сказал Тойво, — я понимаю, в наш век ни один народ в мире не может прожить в гордом одиночестве. Даже если очень дорожит этим одиночеством.

— Погоди, — перебила я, — это что, очень вежливая форма «понаехали тут»?

Тойво рассмеялся, впрочем, не слишком весело:

— Может, и так… Просто, знаешь, глядя на другие страны и другие народы, вдруг понимаешь, как на самом деле легко потерять цивилизационную сущность.

— Во-он что… Ну да. Приезжают толпы придурков, устраиваются, как у себя дома, ничего не любят, ничем не интересуются…