Андрей Рубанов - Финист – ясный сокол

Помог ли ей железный посох, утоляла ли её голод железная краюха, – неважно.

Важно, что я в ней уверен.

И забыть её не могу. Слишком громадна была исходившая от неё сила. Слишком густа и горяча была великанья кровь, её наполнявшая.

Она могла бы стать мне хорошей женой. Но я не умел летать, а она искала того, кто умел.

Иногда – вот как теперь, в кругу товарищей, в тепле, за столом, полным еды и питья, в добром здравии – мне кажется, что птицечеловеки – не отдельный народ. Мы все – калужские, муромские, новгородские – и есть птицечеловеки, только забыли, как летать.

Говорят же волхвы, что всё живое есть единое целое сущее, связанное одной на всех кровью. Значит, в каждом нелюде заключён человек, а в каждом человеке – крылатый оборотень.

И бывало, что я стою на холме, стучу в бубен, вокруг пылают костры и пляшут люди, пот заливает глаза, пустая голова гудит, разум не понимает, где верх и где низ, – и вдруг кажется, что вот-вот обрасту перьями, и руки обратятся в крылья, и в несколько сильных взмахов поднимусь надо всеми, и меня понесёт по небу, как несёт спящего ребёнка молочная река с кисельными берегами.

Да, вот это хороший вопрос. Спасибо, брат, что задал его. Почему не заходил в княжьи дома? Почему не стал шутом при каком-либо правителе? Если дед Митроха горячо советовал? Сулил серебро, мёд и мясо?

Во-первых, не каждый совет идёт к пользе. Во-вторых, меня не тянет к князьям. Мне с простыми людьми легче и веселее. Я люблю простых, а князей пусть любят те, кто возле них подживается.

В-третьих, с тех самых пор боюсь: зайду в княжью хоромину – а там нелюдь сидит, в облике князя. И что делать тогда? Убегать? Или глумиться? Непонятно.

Хорошо не думать про князей, а быть от них свободным.

Помните: земля под нами свободна, и свобода вливается в нас через подошвы, и наполняет до макушки.

Хочешь быть свободным – просто иди по земле, шагай куда-то.

Теперь мне пора. Не хочется уходить, но надо. Если буду сидеть сиднем на одном месте – умру скоро. Чтобы жить, надо шагать. В пути человек не стареет, ибо время его не течёт.

Отсюда пойду на север.

Прощайте все.

Очень люблю вас, и любить буду.

Помните меня. Моё первое имя – Иван, а второе, заветное – Корень.

А третье имя, смертное, не скажу – его только богам говорят.

А вы – не боги.

Чтоб собрать боевую броню, нужно всего два орудия. Нож и шило.

Кожу приносит тот, кто заказывает работу.

Нож, конечно, лучше железный. Но можно и бронзовый.

Медный хуже, быстрей тупится. Да и кто сейчас работает медными орудиями? Они давно устарели.

Я с одного взгляда отличу, каким ножом работал умелец. От мягкого ножа шнуры по краям неровные.

Вот, гляди на мой панасырь. Он сделан бронзовым ножом. У меня есть и железный, но я его берегу. Использую в работе только на заказ. А если для себя – сойдёт и бронзовый.

Конечно, сам доспешный умелец должен носить наилучшую, искусно сделанную броню, чтоб демонстрировать свой навык любому и каждому. Спросят: кто ты? Кожевник, доспехи вяжу. А где посмотреть? А вот, смотри. И показываешь бронированный локоть.

Но на деле лучший и самый красивый доспех всегда идёт на продажу, а для себя оставляешь то, что другим не сгодилось. По поговорке: сапожник без сапог.

Ты смотри, смотри. Кожа вымочена в отваре дубовой коры. Каждая пластина по краям скруглена и обточена об камень. Не должно быть ни заусенцев, ни острых углов, иначе в бою помешает. Не согнёшься вовремя, или не поднимешь руку на нужную высоту – и всё, пошёл пировать за столом отцов.

Всякая мелкая часть в доспехе должна быть гладкая; хороший панасырь обливает тело, как вторая кожа.

Конечно, каждую пластину я полирую отдельно: сначала об камень, потом пальцами. Не сам полирую; для этого есть ученики.

В моём ремесле без ученика, помощника – невозможно, иначе с ума сойдёшь.

В одной броне – двадцать пять рядов, в одном ряду пятьдесят пластин, сам считай, сколько на круг выходит. И каждую пластину надо вырезать, обточить, пробить отверстия, продубить, высушить под гнётом, смазать салом – и только потом вязать.

Ещё бывает – просят покрасить. Принесут светлые кожи, а доспех хотят тёмный. На это я обычно отвечаю: красьте кровью врага. Это такая шутка, да.

На самом деле от дубления кожа без всякой краски сильно темнеет, особенно если добавить луковой шелухи.

Ещё можно покрасить ягодами, черникой или голубикой, но у нас так не принято: ягодами обычно девки свои тряпки красят, а кожа – она сама по себе хороша.