Мария Воронова - Судьба без обязательств

– Ну мало ли…

– Так могло быть, если бы ему по каким-то причинам не удалось довести ритуал до конца. Но вроде бы у Лизы все атрибуты присутствуют.

– Анжела, он мог быть чем-то расстроен в те дни. С женой поссорился, или любимый хомячок ласты завернул, мало ли что, теперь не спросишь. Вот и решил себя побаловать.

– Да уж… – вздохнула Анжелика, – ребята как нашли у него в гараже улики, так сразу и расслабились, потому что маньяк маньяком, а других дел никто не отменял. Ну а потом Тарасевич удачно дуба врезал.

– Ну да, сэкономил людям кучу времени и сил, потому что не потребовалось укреплять доказательную базу для суда…

– И снова география! – перебила Анжелика.

– Что, прости?

– Снова подкачала география. Я посмотрела на карте. Все девушки были убиты в глухих углах парков или просто пустырей…

– Так и Лиза.

– Дослушай сначала. Все эти райские маньяческие кущи располагались на маршрутах девушек. Через один дикий угол можно срезать к остановке, через другой – к магазину. Обычная дилемма – или за пять минут добежать через лесок, или пилить полчаса по проспекту. В полночь, конечно, по улице пойдешь, а в восемь вечера почему бы и не срезать? Ведь еще рань раньская, люди кругом! Ну, увязался какой-то малахольный, трындит всякую чушь, подумаешь… Короче, девчонки были убиты на опасных, но хоженых-перехоженых маршрутах, все, кроме Лизы. Ее тело обнаружили на берегу пруда, в таком месте дикого парка, откуда никуда дороги нет. Там вообще людям делать нечего, разве что рыбу ловить. Да и то… Вот представь себе, родной, что ты девушка.

Зиганшин хмыкнул.

– Представил? – наседала Анжелика. – А теперь подумай, что заставило бы тебя углубиться, по сути, в дикий лес вместе с незнакомым и не особо симпатичным мужиком?

– Нет такой причины. Разве что Тарасевич заранее бы там притаился и стал взывать о помощи. Типа он ногу сломал. Лиза была студенткой медицинского института, могла клюнуть на подобную провокацию. Их же там учат гуманизму всякому.

Анжелика задумалась. Встала, прошлась по кухне, уютно скрипя половицами, и Зиганшин остро пожалел, что жить здесь не придется.

– Тогда это все объясняет, родной. – Она положила руку ему на плечо. – Тарасевич, может, реально проводил рекогносцировку и упал или увидел, как одинокая девчонка идет через парк и решил воспользоваться случаем. Залег в кустах и начал орать…

– А заодно проверил территорию на предмет добропорядочных неравнодушных граждан, реагирующих на крики о помощи.

– Логично. Похоже, зря я на Пестрякова гоню.

– Вот именно.

– Жаль, блестящая дедукция псу под хвост.

Зиганшин покачал головой:

– Анжела, ты меня извини, конечно, но от такой дедукции людям в диспансере таблетки прописывают. Все ровно тут.

– Наверное. Теперь точно забыли?

Зиганшин кивнул. Сыскной азарт – вещь хорошая, но надо уметь вовремя остановиться. После серии Тарасевича прошло двадцать лет, да и Пестрякова была убита больше года назад. Время уходит и забирает с собой доказательства, остается что? Строить версии одна убедительнее другой, но логичность, увы, не признак истинности.

Не нужно задаваться вопросами, на которые невозможно узнать правильный ответ.

Нина любила магазин ИКЕА. У нее не было ни машины, ни свободного времени, ни денег, поэтому ездила она туда не чаще раза в месяц, предвкушала и готовилась к этому событию.

Планировала необходимые покупки, считала деньги, изучала каталог, но ходить – по залам это же совсем другое дело, чем смотреть на компьютерный экран.

Нина самозабвенно вила гнездо. Удивительное это оказалось чувство – обставлять дом так, как нравится ей, выбирать, что хочется, и наблюдать, как безликая серая коробка превращается в уютное хорошенькое гнездышко, где так приятно находиться. И которое совершенно не хочется покидать.

И Нина мечтала. Не надеялась, но мечтала, что когда-нибудь наступит чудесный день, когда Георгий останется насовсем.

Это была сказка, и Нина знала, что сказка. В самом начале отношений Георгий дал понять, что не разведется, да, в общем, Нине и без того было прекрасно известно, что такие успешные и положительные мужчины не покидают свои успешные и положительные семьи, и любовники, которые обещают, все равно потом не женятся.

Она смирилась и жила от среды до среды, и почти убедила себя в том, что один вечер в неделю рядом с любимым человеком – это счастье.

Так говорили и подружки, одна замужняя и с маленьким сыном, другая толстая и одинокая. По их общему мнению, Нина ухитрилась взять у судьбы максимум, объединив в своей судьбе плюсы замужества и плюсы одиночества, а минусы того и другого ей удалось оставить за бортом.