Михаил Самарский - Сократ выходит на орбиту (записки котонавта)

– Он уже три года ждет моего согласия, – произнесла она, – не понимаю, откуда у него столько терпения? Другой бы уже давно послал меня далеко и надолго.

Ох ничего себе, какой терпеливый американец. Я бы точно не выдержал столько ждать Беллу. Всего лишь одно лето я провел без нее и то чуть с ума не сошел, так скучал по своей белоснежнеке. По всей видимости, крепко Ирина его зацепила. Ну а что, женщина неплохая, добрая, отзывчивая. Я хоть и не знаток человеческой красоты, но мне кажется, она вполне красивая, чем-то напоминает березу в нашем дворе, такая же высокая и тонкая.

– С Джоном мы познакомились пять лет назад в центре подготовки космонавтов, – продолжала женщина, – я тогда готовилась к своему первому полету, а он уже был опытным специалистом. Джон с первого дня нашего знакомства оказывал мне знаки внимания, а я не обращала на них внимания. Вот зачем я тебя сейчас обманываю? – воскликнула Ирина и с едва заметной улыбкой посмотрела на меня, – обращала я на них внимания, просто делала вид, что не замечаю. Понимаешь, какое-то подспудное чувство вины во мне сидело, да и по сей день сидит.

Мне казалось, завяжи я новые отношения, тем самым предам память покойного мужа. Он тоже был космонавтом, за два месяца до рождения Макара разбился на самолете во время испытательного полёта. Так и не увидел своего сына, – женщина грустно усмехнулась, – когда узнала о трагедии, веришь, мне жить не хотелось. Я была совершенно в неадекватном состоянии, до сих пор удивляюсь, как удалось сохранить и родить ребенка. А когда на свет появился сын, я ни минуты не сомневалась, какое дать ему имя. Люди говорят, нельзя называть детей в честь погибших родственников, мол, они непременно повторят их судьбу, но я не верю во все эти предрассудки. Спасибо мужу, успел оставить мне на память о себе самый ценный подарок в мире – нашего сыночка.

Первый год после трагедии, я провела словно в бреду, только ребенок спасал меня от дурных мыслей и уберег от необдуманных поступков. В то время мне казалось, жизнь для меня закончилась навсегда. Я любила мужа всей душой и не представляла себя без него. Наши чувства были взаимными, мы не могли жить друг без друга. Когда он уезжал в командировки, я дни, часы, минуты считала до его возвращения. Сердцем понимаю, такой любви, какая была между нами, уже не будет никогда. Веришь, я бы сейчас все отдала за одно единственное мгновение проведенное рядом с ним. А Джона я знала давно, правда заочно. Они с мужем полгода провели в космосе. Тогда для них обоих это была первая экспедиция на МКС.

Со дня гибели Макара прошло уже почти одиннадцать лет. Понимаешь, котейка, вроде и хочется новых отношений, но что-то останавливает. Постоянно сомневаюсь, а стоит ли создавать семью? Страх потери любимого человека сидит глубоко во мне, боюсь войти в одну реку дважды. Знаешь, что однажды сказал мне психолог? Оказывается, я человек со зрительным вектором, а такие люди гораздо сложнее переживают смерть близкого человека. Они особенно чувствительны и ранимы, и даже самое незначительное происшествие сразу принимают близко к сердцу. Пережив потерю близкого человека, они становится эмоционально закрытыми и не хотят никого впускать в свою жизнь. Начинают бояться ярких эмоций, как огня. Однако потребность зрительного вектора любить и создавать эмоциональные связи живет глубоко внутри, она неистребима и постоянно напоминает о себе. Вот и мне хочется быть любимой и вновь обрести семейное счастье. С одной стороны боюсь предать память Макара, а с другой – душа просит любви, внимания, заботы. Что скажешь? Переезжать мне к Джону?

– Мяу, – я аж приподнялся и в недоумении посмотрел на нее.

Надо же, она все еще думает. Точно чудачка. После пережитого горя, ты просто обязана быть счастлива.

– Да не смотри ты на меня так, – рассмеялась она, – я все поняла. Завтра же скажу «да».

Женщина с загадочной улыбкой уставилась в иллюминатор, поглаживая меня по голове.

– Знаешь, дружок, после разговора с тобой мне стало гораздо легче, будто камень с души свалился и все сомнения разом улетучились.

А ты думаешь, зря меня Катерина называет семейным психотерапевтом. Вашему космическому доктору до меня, как до Луны. Как бы он ни старался, перед ним вы никогда так не откроете свое сердце, как передо мной. Во мне есть одно очень удивительное качество: я никогда никому ничего не расскажу. Все ваши тайны уйдут вместе со мной.

– Говорят летчики не умирают, они уходят от нас в небо и там сияют звездами на небосклоне. Может быть, одна из этих ярких звездочек и есть мой Макар? – тихо произнесла женщина.