Лев Никольский - «Ракета» выходит на орбиту

В каждой радиопередаче есть свой ведущий. Иногда достаточно сказать вначале: «Зал будет включён без особого предупреждения», — и в конце: «Через минуту слушайте сведения о погоде». А порой не ограничишься одной-двумя фразами.

Как бы ни хотелось автору этой повести сразу передать слово своим героям, но о капитанах радиорубки я, ведущий, должен рассказать сам.

…Широкая школьная лестница ведёт мимо библиотеки, где хозяйничаю я со своими читателями, в просторный актовый зал. На лестничной площадке перед залом большое зеркало. Во время перемены здесь толпятся девочки. Они-то всегда готовы полюбоваться собой. Три больших двери распахиваются в дни школьных торжеств в актовый зал, В глубине — эстрада. Перед ней тридцать рядов стульев.

Но сейчас нас интересует маленькая дверка в самом конце зала. Это — вход в радиорубку, от которой провода трансляционной сети тянутся во все классы и школьные кабинеты. Не пугайтесь надписи «Вход посторонним совершенно воспрещён». Со мной вы можете проникнуть в эту узкую неприглядную комнату. На потолке сизое с разводами пятно. Пол грязный. Воздух затхлый, прогорклый. Ближе к единственному окну, почти перегораживая комнату, стол, на нём большой серый ящик с аппаратурой. Это — радиотрансляционный узел. Проигрыватель снабжает танцевальной музыкой актовый зал.

Запомните, справа у входа шкаф. В одном отделении на полках свалены патефонные пластинки, инструменты, какие-то старые коробки. В другом, большем, предназначенном собственно для одежды, ничего нет, если не считать груды старых газет и каких-то бумаг.

Но проветрим рубку, приоткроем окно, выходящее во двор, и мы услышим, как Владимир Андреевич ведёт урок физкультуры на воздухе.

— Бегом! — командует он. — Быстрее! Дышите глубже!

Вот мы и успели осмотреться, прежде чем появились капитаны. Команду «бегом» они восприняли как разрешение удрать. В зале слышны быстрые шаги и шумное дыхание. Поворачивается ключ в замке. Раз, два. Надо немного приподнять дверь и хорошенько дёрнуть её, чтобы войти в комнату. И вот они оба здесь, широко шагающий, хотя и прихрамывающий Кока Марев и семенящий Васенька Меньшов — оба запыхавшиеся, потные, растрёпанные. Снова ключ в замок — закрылись.

Кока Марев — старший по возрасту капитан. У него длинные лохматые волосы — вольная прическа, которую он всеми силами отстаивает от покушений Дагмары и даже директора школы.

Другой капитан ростом пониже, кругленький, какой-то весь неказистый, с маленькими серыми глазами, под цвет школьной формы. Васенька Меньшов опоражнивает разбухший портфель, и одна за другой на столе появляются пластинки в ярких цветных рекламных обложках — на рентгеноплёнке, с музыкальными дорожками, выцарапанными на смутных очертаниях скелетов. Это производство кустарей-спекулянтов.

Старшего капитана Васенька считает недоразвитым, но побаивается его кулаков. Он охотно уступает ему работу, а сам, как говорит, проявляет «деловую инициативу». Драки между ними вспыхивают нередко. Но сейчас оба настроены миролюбиво. Кока закуривает предложенную Васенькой сигарету, несколько раз затягивается и пускает вверх дым, который закручивается спиральками.

— Ну? — спрашивает Кока.

— Как будем жить, главный механик? — вторит ему Васенька.

— Как жили, босс, — неуверенно отвечает Кока.

— Придётся свёртываться. Пусть потанцуют без тебя. Кто ещё в школе знает эту чёртову аппаратуру? — поддразнивает Васенька.

— Я им с-свернусь, — огрызается Кока (когда он волнуется, то немного заикается).

— Я вижу, главный механик, ты никого не боишься, — продолжает поддразнивать Васенька. — Даже директора…

Неизвестно, как долго продолжался бы содержательный разговор капитанов радиорубки, если бы не звонок на большую перемену. А вслед за звонком неожиданный стук в дверь. Капитаны переглянулись.

Они не испытывали желания встречаться с кем бы то ни было и меньше всего — с директором Кузьмой Васильевичем. Васенька приложил палец к губам, Кока стал запихивать пластинки в портфель.