Денис Горелов - Игра в пустяки, или «Золото Маккены» и еще 97 советских фильмов иностранного проката

Франция, 1966. La Grande Vadrouille. Реж. Жерар Ури. В ролях Бурвиль, де Фюнес, Терри-Томас. Прокат в СССР – 1971 (37,8 млн чел.)

Пилоты сбитого над Парижем английского бомбардировщика медленно и чинно опускаются в вольер к бегемоту, на крышу Гранд-опера и во двор гестапо. Случайно подвернувшиеся маляр с дирижером в видах союзного долга берутся переправить бедолаг домой – ибо Франция хоть и под сапогом, но не вмерла и не сгинела. Не дождетесь, колбасники.

Чемпионы национального проката – раздолье для группового психоанализа. Замечено: массово люди предпочитают фильмы о тех, кем никогда не были, но часто себя воображали. Русские – о цыганке-воровке, которая внутри голубых кровей, но сама того не знает, потому что во младенчестве подкинута в табор злодеем-дедом (мексиканская «Есения», комплексы выполотой аристократии: каждый второй подкидыш у нас был из графьев). Американцы – о художнике с нижней палубы, жертвующем собой ради любви и стоящем на носу корабля в позе Христа над Рио («Титаник», зеркало самой набожной и алчной нации планеты, скрестившей Бога с деньгами, но втайне мечтающей о подвиге бескорыстия).

А французы вот ставят памятник себе в виде «Большой прогулки», державшей пальму самого популярного фильма Франции в течение сорока двух лет: и мы, мол, войну не на огороде проковырялись (хотя именно что на огороде). Максим Соколов некогда писал, что все их Сопротивление выдумано поколением 68-го, устыдившимся коллаборационизма отцов. Вот за год до событий «Прогулка» и вышла – предвестием переоценки доминирующего поведения. К 20-летию Победы там вообще как-то заволновались: в том же 66-м сняли «Горит ли Париж?» об участии всех вождей будущей Пятой республики в освобождении Эйфелевой башни. Но с подвигами было явно слабовато – поэтому национальное участие в войне следовало переоформить в комикс: как фашисты шнапс пили, а мы им в постель сколопендру подкидывали и фюреру на портретах нос рисовали. «Бабетта», матрица французского военного кино, задала шаблон еще в 59-м.

Спасение сбитых англичан было, кажется, единственным вкладом Франции в труды антигитлеровской коалиции. Немцы досаждали несильно, больше подмигивали, злить их резона не было. Но горны атлантической солидарности позвали в путь двух колченогих – пролетария Бурвиля, которому все шмотки малы, и служителя муз де Фюнеса, на котором все мешком. По дороге они тысячу раз выяснили отношения меж интеллигенцией и народом, креативным классом и человеком труда, дважды вываляли немцев в белилах, проткнули им все шины, плюнули в компот и поразбивали о каски целый кузов тыкв, что вполне могло стимулировать фантазию Л. И. Гайдая, как раз в это время придумывающего сцену погони для «Кавказской пленницы». Англичане своему спасению только мешали (какой прок с англичан?) – зато отлично смотрелись в маскировочных девичьих косах и немецких мундирах, лучше им и всегда так ходить. Когда же в каски вермахта обряжались Бурвиль с де Фюнесом, наступал миг всефранцузского счастья – как если б у нас в таком виде вышли Никулин с Роланом Быковым и битый час препирались, чья винтовка тяжелей и чем обязана интеллигенция народу, а он ей. На сладкое появилась монашка, потому что не может фильм с Фернанделем или де Фюнесом быть без монашки.

Все спаслись, война выигралась, из парашютов нашили шелковых сорочек на весь черный рынок. Влияние на русскую культуру тоже было оказано: фраза «Их бин больной» вошла в язык настолько, что все успели позабыть, откуда она, – а она отсюда.

Франция – Болгария, 1976, в СССР – 1978. Il pleut sur Santiago. Реж. Элвио Сото. В ролях Бернар Фрессон, Рикардо Куччолла, Жан-Луи Трентиньян, Анни Жирардо. Прокатные данные отсутствуют.

В солнечный выходной радио настырно бубнит нелепую для тропической Чили фразу: «В Сантьяго идет дождь. Шютка». Это сигнал. Танки выходят из городков, давя гражданские малолитражки. Студенты строят баррикаду. Аккредитованные журналисты звонят по телефону. Альенде пишет «Слово к народу». Последние защитники свободы гибнут под пулями хунты, замедленной съемкой катясь по парадной лестнице президентского дворца. Среди всей этой хроникальной реконструкции путча с неясной целью мечутся Анни Жирардо в роли чьей-то жены (одна минута на экране), Биби Андерсон в роли чьей-то другой жены (полторы минуты на экране) и Жан-Луи Трентиньян в роли министра народного единства (три минуты на экране). Без них народ неполный.