Валерий Лаврусь - Очень Крайний Север

— Точно… И всем говорит, что возраст не помеха. Дескать, Джон Гленн второй раз в семьдесят пять полетел. Понял, Колганов, мечта какая?! Так что это не мы, это он самый настоящий космонавт и есть!

Ноябрьск — Самара — Москва — Долгопрудный 2003, 2009, 2015—2018

В самом недавнем прошлом, когда на просторах бывшего СССР была жёсткая, ничем не умаляемая диктатура социалистического реализма, считалось, что всякого рода фантазии — далёкие от некоего официально принятого и утверждённого «положения дел» — допустимы лишь в детских сказках. Да ещё в научной фантастике (но и там должна была присутствовать классово верная «идеализированная реальность» — никаких, к чёрту, антиутопий).

Ну да, если вдруг потянуло живописать «правду матку», в её негативном варианте — то тогда гневно изображаешь проклятый капиталистический лагерь. Хотя тут негодующий автор должен был иметь определённый литературный вес, чтобы его готовый опус приняли к изданию.

А так — среднестатистическому работнику пера и печатной машинки нужно было скрупулёзно отображать трудовые будни советского человека, плавно переходящие в грандиозные революционные свершения.

Но вот незадача! Про аграриев затруднительно было отписать что-то такое захватывающее: бороны и сеялки как-то не особо настраивали на героику социалистических достижений. Да, были писатели-деревенщики… но пописывали они всё больше «тихую лирику»: речки-берёзки в есенинском стиле, да классическую, уже набившую оскомину «вековую российскую грусть».

Посему беззаветно преданные своей мужественной профессии металлурги, самолётостроители, физики-ядерщики и прочие герои ударного социалистического труда (и примкнувшие к ним учёные да инженеры, славные вершители труда мыслительно-творческого) прочно заняли свой непререкаемый литературный пьедестал.

Конечно же, пределом творческой удачи виделись разного рода космонавты-лётчики-подводники, неизменно гарантировавшие стойкий читательский спрос… Но тут особый случай — не у всех советских писателей была открыта соответствующая группа секретности, чтобы даже бегло очерчивать столь «непростые» оборонные субстанции. А потому — хочешь космонавтов? Пиши советский сайнс-фикшн для школьников и отправляй своих идеологически выдержанных персонажей куда-нибудь в 2317 год: праздновать вселенский юбилей Октябрьской революции и наслаждаться статусными завоеваниями победившего галактического коммунизма.

Подводники интересуют? Давай тогда назад. Куда-нибудь во времена Капитана Немо, на соседнюю субмарину. Делай приключенческий роман для младшего школьного возраста (не забыв попутно отобразить хищную сущность империализма, колониализма, да торжество нарождающегося интернационализма — языком, понятным для членов самой продвинутой октябрятской «звёздочки» в классе).

А ещё можно было писать в стол. Всё, что душа пожелает. Но при этом показывая рукопись лишь жене — по ночам под одеялом… и судорожно пряча сырые наброски от тёщи.

Увы, не так просто было зацепить «горячую» тему в холодные совдеповские времена! Так, чтобы у читателей горели глаза и дрожали в предвкушении героических приключений руки. Именно поэтому литераторы, возжелавшие сразу всего и немедля, да ещё «в одном флаконе» — наперегонки писали о доблестных советских геологах.

Тут — прямое попадание! Идеальная профессия: героика и романтика, преодоление опасностей и обретение грандиозных открытий. Да и потом: из «секретного» — лишь карты, которые можно упомянуть как-нибудь вскользь. А всё остальное — как на ладони: руководящая роль коммунистической партии, комсомольский значок на москитной сетке или партбилет в нагрудном кармане телогрейки… палатка, гитара, кеды, консервы… альпеншток и компас при необходимости… да яркий порыв романтической души! Неизведанные горизонты, неожиданные открытия, настырный поиск, решение нестандартных задач… ночные костры, тушёнка, спальники… Туда — на вертолёте, обратно — на собаках! Завтрак — в закопчённом котелке, умываться — у ручья, туалет — под кустом… (Впрочем, о последнем — как и тогда умалчивали, так и сейчас тоже… Ну, кроме, разве что, Владимира Сорокина, у которого это — ключевая, смыслообразующая тема в любом повествовании… Так что никто сей эксклюзив теперь у него и не отнимет!)