Наталья Богатырёва - Из породы огненных псов

…Мальчик и его отец, выслушав сбивчивые крики Анны и Ирины, обрадовались и огорчились одновременно. Радовались, что вот-вот увидят свою собаку, стоящую на всех четырёх лапах, а горевали от того, что опять ничего не узнали о Тамаре Ивановне. В такой сумятице чувств и подошли они к вольеру, на который указали хозяйки приюта. Славик, весь дрожа, осипшим от волнения голосом негромко позвал:

— Жуля, Жулька…

В глубине зашевелилось массивное тело, большая рыжая голова поднялась, насторожив уши.

— Жулька, Жулька, Жулька-а-а! — уже в голос кричал мальчик, разглядев родную лукавую морду, рыжий бок и здоровенные лапищи.

Ещё мгновение собака медлила, словно выверяя, не почудился ли ей в чистоте зимнего утра голос лучшего своего друга? Но, наконец, осознав, что родненький зовет её наяву, неуклюже вскочила на непослушные ещё лапы и рывком кинулась к сетке вольера, издавая отчаянный полувизг, полуплач. Славик, её Славик, пришел к ней! Встав на задние лапы во весь свой гигантский рост, она буквально втиснулась в сетку, а мальчик приник к ней снаружи, и Жулька через металлические ячейки старалась облизать самое родное, самое желанное и такое долгожданное лицо. Слёзы ручьём катились по лицу подростка, стояли в глазах его отца и хозяек приюта, слёзы, казалось, навернулись и на единственный глаз Жульки. Наконец, Анна трясущимися от волнения руками откинула щеколду вольера, и Жулька выскочила наружу, бросилась в ноги мальчику, и он обхватил её могучее тело, целуя морду, оглаживая бока, запуская руки в шерсть на загривке.

— Ты теперь со мной жить будешь! Слышишь — мама разрешила, ты у нас дома будешь жить! — повторял Славик, ласкаясь к Жульке, и та всё слышала, всё понимала. Человек и животное не могли разъединиться в течение нескольких минут, пока Володя не напомнил сыну про гостинцы, которые они приготовили своей любимице. Для начала на свет Божий были извлечены новенький добротной кожи ошейник с пристегнутым длинным поводком, его тут же водрузили на шею Жульке взамен прежнего, доставшегося тёте Томе от своего коллеги по работе, и уже изрядно потрёпанного. Потом достали сверкающую стальную миску и в неё положили кусок баранины с косточкой. Обитатели соседних собачьих «квартир» аж заскулили от вида и запаха лакомства; такую роскошь здесь они практически не видели. Чтобы не нервировать несчастных зверей, Володя выделил и им по предусмотрительно припасенному мясному кусочку. А шмыгающим носами растроганным тётушкам сунул в руки конверт с «воспомоществованием».

В общем, сцена встречи удалась на славу.

И только, уводя Жульку из временного жилища, сыгравшего в её жизни такую важную роль, мальчик, наконец, заметил на решётке рамочку с коротеньким текстом, живописующим подвиг собаки. Он опять обнял рыжую свою подругу и поклялся, что теперь не разлучится с ней никогда.

Гости уже собрались ехать домой, когда Славик вдруг спохватился и снова кинулся в приют к Анне и Ирине.

— Тётя Тома говорила мне, что когда-нибудь расскажет, что за собака наша Жулька. Но так и не рассказала, хотела, чтобы я подрос. Быть может, вам она что-нибудь говорила? — спросил он, не особо и надеясь на ответ.

К удивлению мальчика, тетушки дружно закивали головами и сказали, что им известно об этой собаке практически всё.

— Ты знаешь, откуда у твоей соседки взялась Жулька? Нет? Вот то-то… Придётся вам с отцом задержаться да послушать нас. Идём, еще раз чайку выпьем.

И «мамы» принялись за чайной церемонией обстоятельно излагать перед гостями, как несколько месяцев назад делала это Тамара Ивановна, совершенно неожиданные обстоятельства Жулькиной жизни. Славик с Володей были просто-таки ошарашены новостью о том, что легендарная и не на шутку пугавшая жителей лесхоза собака-привидение на самом деле существовала в облике высокопородной отважной молодой суки, бесстрашно защищавшей своего щенка от пьяных заезжих охотников на «баскервиля».

Узнав, что их Жулька является метиской, родительницей которой была собака породы кане корсо, одной из самых умных, управляемых, но и свирепых бойцовских пород, они лучше поняли поведение тётитоминой воспитанницы во время дрессуры и бандитского нападения. Жулька предстала перед ними в совершенно ином свете, даже несколько пугающем. Мужчины, осмысливая услышанное, притихли и задумались. А хозяйки, тревожно заёрзав, опять затараторили:

— Вот, сказали-рассказали, старые дуры. Теперь, небось, такую страшную псину и забирать побоитесь?