Захария Станку - Ветер и дождь

Мертвые… Они остались там, в лесу… Цигэнуш застонал.

Я вздрогнул и спросил:

— Что ты стонешь, Цигэнуш? Больно?

— Пуля!.. Я чувствую ее… Она раздробила мне кость.

— А вот у мертвых, которых мы оставили в лесу, уже ничего не болит.

Я услышал смех санитара. Цигэнуш сказал со злостью:

— Какое мне дело до мертвых, оставшихся в лесу? Это не я их убил.

Он говорил таким тоном, как будто я его в чем-то обвинял. И я примирительно сказал:

— Да-да, ты жив. Тебе нет до них никакого дела. Ты жив, а они мертвы. Нет. Они не перешли в другую жизнь, они перешли в смерть. А смерть черна… Смерть темна, без единого огонька… Без единого огонька… Черна… Темна…

А откуда мне известно, какова смерть? Разве я уже умирал и потом воскрес? Я никогда не умирал и потому никогда не воскресал. Когда я умру, у меня даже и желания не будет воскреснуть. Одной жизни мне хватит с лихвой. А может, все же одной жизни мало?

Я услышал бешеные порывы ветра. Я услышал ропот дождя в окнах. Потом мне показалось, что я слышу голоса. Но это мне только показалось… Я представил себе, как воет ветер в лесу. Как идет дождь в лесу и поливает мертвых… Мертвые глаза не видят… Мертвые сердца не бьются. В этом все дело: сердца мертвых не бьются. На мертвых в лесу падает дождь. Их там двое, но мне почему-то вдруг показалось, что их там тысячи. Ревел ветер в лесу и падал дождь… Я мог бы быть на их месте, ведь стреляли и в меня. Стреляли и в Ороша, но он остался невредим. Цигэнуша ранили в колено. Может быть, Цигэнуш умрет? Во всяком случае, он будет хромать. Или ему отнимут ногу. Сделают нечеловеком. На что годится человек без ноги? И чем можно оплатить человеку потерянную ногу? А жизнь, какова плата за жизнь? Все зависит от того, чья это жизнь…

Я вдруг услышал голос санитара:

— Так о чем бишь я говорил? О слухах и глупых толках… Да что слухи… Слова… Я многое слышал… А еще больше видел… В последние месяцы войны я был в Татрах. И неожиданно встретил там брата… Родного братишку… солдата… пехотинца… Встретил я его утром, а в тот же день, к вечеру, его убили. Шальная пуля… Я увидел его мертвым, в траве. Он был красивым парнем с черными усами… А теперь около его лица кружили мухи… Так бывает с каждым мертвецом… И вы думаете, что я стал плакать? Ничего подобного! Я успел повидать столько убитых, что, увидев мертвого братишку, даже не расплакался. Эх, привычка! Человек ко всему привыкает. И души нет в людях!

Может быть, если б я умер, меня оплакивала бы Филимона или кто-нибудь из моих сестер. Быть живым здесь, в тепле, в примарии села Урлэвынт! Быть мертвым в лесу, лежать на мокрых, прелых листьях, покрывающих землю! Быть… Не быть… Быть… Быть…

Дождь и ветер…

Дождь и ветер…

Дождь и ветер…

Откуда приходит ветер? С конца света, говорили мы в детстве. А где конец света? Никто не знает, где конец света, потому что свет не имеет конца… Да-да, у мира нет конца…

У мира нет границ.

У мира нет границ.

Границы, есть у жизни…

А может быть, существует все же конец света? Если он существует, то нужно поскорее добраться до него, открыть окно и посмотреть: а что там, дальше?

И вот когда ты оттуда, с самого конца света, с самого края земли, посмотришь, что делается там, дальше, вот тогда, господин, вот тогда, товарищ, тогда…

У мира нет границ.

У мира нет границ.

Границы есть у жизни…

Знает ли Филимона, что я чуть было не погиб в лесу и что меня спас случай? Сквозь дождь и ветер Филимона с быстротой мысли обогнула всю землю и пришла сюда. Где же она, Филимона? Вот она здесь, рядом… Она нашептывает слова из детской песни, бессмысленные слова, которые мы повторяли, не переводя дыхания, чтобы поупражнять язык:

— А если все же существует конец света — что же там, дальше?

— Довольно задавать вопросы, Фили. Лучше дай мне твои губы, я их поцелую.

— Нет, не дам.

— Почему?

— Потому что губы мои давно высохли.

— И мои высохли… Все же… дай…

— Не дам.

— Почему?

— Потому что губы мои горьки.

— И у меня горькие губы…

У мира нет границ…

У мира нет границ…

У мира нет границ…

— А у жизни они есть?

— И у жизни, в сущности, нет границ.

— В таком случае мы с тобой никогда не умрем?

— Нет, Фили. Мы умрем. Для каждого из нас наступит день смерти. Рано или поздно, но этот день придет. Он не может не прийти, Фили.