Владимир Минач - Избранное

— Он богатей, — стоял на своем Винцо.

Мачек еще сильнее нахмурился, но потом принял приветливый вид.

— Может, изменишь решение? Ради меня.

— Нет!

В глазах Мачека промелькнула еле заметная искра. Он снова потрепал Винцо по плечу.

— Ты настоящий мужчина, как я посмотрю. Стойкий большевик. Молодой, а несгибаемый.

Однако внутри у него все клокотало, я тебе покажу, батрак неотесанный, подумал он. И показал. Он обладал тогда неограниченной властью в крае, никто не осмеливался ему перечить, и Винцо сняли.

— Эх, будь ты неладен, кулацкая морда!.. — И поныне, хотя с того дня прошло больше года и Мачек давно уже не председатель, Винцо, как вспомнит про это, руку в кулак сжимает. А тогда он пришел домой, молча побросал в чемодан самое необходимое и, не зайдя ни к кому из знакомых, в ту же ночь уехал.

Анча плакала, дети ревели.

— Ох, а все твой язык, твой длинный язык…

— Замолчи! — прикрикнул он на нее впервые в жизни.

И вот уже год он работает в Витковицах на мартене подручным сталевара. Он хотел стать сталеваром, такая теперь у него была цель в жизни.

И туго же ему пришлось на первых порах вдали от жены, от детей, среди чужих. Но он никогда не был домоседом, его порядком швыряло по свету, так что в скором времени он освоился и тут. Втянулся в работу, все шло как по маслу, вот-вот он станет сталеваром. Но злополучный язык и здесь подпортил ему обедню. Был у них один мастер, краснорожий и громогласный, точно гром, грохотавший над пустопольской долиной. Мастер с большим стажем, еще при Гутмане в мастера вышел, но наблюдались за ним и кое-какие пережитки прошлого. Он привык брать взятки, не то чтобы много, — боже упаси! — а так, литрик-другой вина или пару стопок пшеничной, после чего плавка тому, плавка другому, убудет, что ли? Он приписывал минуты, часы, а кому и целую плавку, почему не приписать, почему не показать, какой он щедрый?! И только Винцо он никогда ничего не приписывал, потому что Винцо и сам в корчму не заглядывал, и с получки как-то забывал скинуться на выпивку. Но он все это видел, на такие вещи глаз у него был острый, и однажды не смолчал. Разумеется, не с бухты-барахты, как прежде, теперь-то он знал, что в подобных делах нужна тактика. Поэтому он выступил на общезаводском профсоюзном собрании. Так и так, товарищи, обстоит дело с нашим мастером, все сказал, что бередило душу.

— Да ведь это Баламут, — вскричал молодой рабочий, Винцов земляк, увидев Винцо на трибуне.

Так былое прозвище перекочевало вслед за Винцо в новые края.

На другой день мастер остановил его, когда он возвращался после плавки. Лицо у мастера было краснее обычного, и он сказал Винцо:

— Слушай, ты. Сдается мне, не получится из тебя сталевар.

— Это почему? — спросил Винцо.

— Да потому… — ответил мастер и загадочно усмехнулся. Немного подумав, Винцо решительно сказал:

— Нет, буду. Буду сталеваром.

— А я говорю, не будешь. Ничего ты не смыслишь… — ухмылялся мастер.

Посмотрим, хотел ответить Винцо, но прикусил язык. Его так и подмывало выругаться, но он сдержался. Выходит, и тактика не помогает, с горечью в душе подумал он.

Но в то время на Остраве уже подули новые ветры, прочищая углы, постепенно выметая старорежимный прах. В самом деле, впервые в жизни Винцо никто не преследовал за длинный язык, в конце концов и мастер заметно притих, а потом даже стал виновато и заискивающе улыбаться. Это уже после того, как Винцо избрали председателем цехового комитета.

И вот на тебе — несчастье с рукой! Винцо поскользнулся и упал, мужики захохотали, да тебя ноги не держат, Винцо! Он потихоньку встал, сконфуженный падением, и только тогда почувствовал боль в руке и увидел, что от запястья она висит плетью. Сломана, сказал сталевар. Хорошо еще, что левая, подумал Винцо.

Анча уже встала, в открытую дверь из кухни доносится запах пригорелого молока. Убежало, думает Винцо сквозь дрему, улыбается и с этой улыбкой засыпает.

Встал он поздно, к полудню. Жена на работе, сын в школе, дочка в детском саду. Чем заняться? Впереди две недели приволья, подумалось ему, ни разу в жизни такого не было, даже в раннем детстве. Потихоньку, одной рукой, оделся и вышел на крыльцо. Посмотрел на небо, ах, какое тут солнце яркое и небо такое синее! Не то что там, в Остраве. Там солнца по целым дням и не видно.

Заметив, что сосед Галаш что-то ищет во дворе у телеги, заглянул через забор. Галаш поднял голову от чеки, которая словно назло все время выпадала.