Владимир Минач - Избранное

Все толкало его обратно, к живому делу, к людям. Работа, жена, дети, книги. Он уже не мог оставаться один на один со своими мыслями. Сперва заговорил об этом с женой.

— Знаешь, Анча, — начал он однажды вечером, подняв голову от книги, — пожалуй, все, что со мной произошло, к лучшему.

Анча ставила тесто на ночь. Она улыбнулась:

— Конечно… по крайности, в другой раз не станешь язык распускать…

— Да не в том дело! — Винцо нахмурился. Потом принялся объяснять: правду надо говорить прямо, без околичностей, только следует знать, где и когда. Вот в чем дело. Тактика. Она не совсем его поняла, но стена между Винцо и миром рухнула. С той поры он опять стал появляться на людях, интересоваться новостями, которые будоражили тогда бывших сельскохозяйственных рабочих и деревню.

Главная новость — это была давняя мечта Винцо — кооператив. Редко кто из бывших батраков не потерял тогда сон из-за кооператива. Засиживались до глубокой ночи, мужики — в корчме, бабы — на крылечках новых домов. Приглядывались к новшеству с опаской, как некогда их пращуры к первой картофелине. Кое-кому новинка не очень нравилась: они успели более или менее выбиться из нужды, считая сбывшейся свою мечту о земле, политую кровавым потом и освященную лишениями. Но большинство жило кое-как, со дня на день, перебивалось с хлеба на воду, и таким образом Винцо вскоре удалось сколотить вокруг себя ядро будущего кооператива. Что бы с нами было, если бы не государство? — говорил он бывшим батракам. И разве государство, до сих пор делавшее для вас добро, желает вам зла? Люди хмыкали, крутили головами, посмотрим, попробуем, отчего не попробовать? Леший его знает, может, и лучше будет.

Попробовали, основали кооператив, и это был первый кооператив на всю округу. Винцо стал его председателем.

В первый год дело не ладилось, кое-кто вышел из кооператива, но напористая энергия Винцо мало-помалу начала приносить плоды. В тот год собрали приличный урожай табаку, остались средства даже на давно назревшую реконструкцию сушилки для табака. На второй год кооператив окреп, в него вернулись те, кто на первых порах испугался трудностей. Винцо вынашивал дальнейшие планы. Каждый вечер ходил на болота, слушал извечное, словно не подвластное никаким переменам кваканье лягушек и — мечтал о разведении риса. Ездил далеко на запад поглядеть на первые опыты с рисом, по пути завернул в госхоз, где ученые-агрономы пытались разводить хлопок. Все разбогатеем, говорил он по возвращении, и в самом деле, мысленно все это он уже видел достигнутым — восстановленную усадьбу Кишфалуди, современные помещения для скота, новую сушильню, рисовое и хлопковое поля.

В кооперативе дела пошли в гору, к ним приезжали мужики издалека, осматривали, расспрашивали, уезжали. О них стали писать в газетах, и бывшие батраки с каждым днем все больше гордились свалившейся на них славой, своим кооперативом. Винцо приступил к осуществлению своих планов, вокруг болот начали рыть канавы, и лягушки в страхе разбежались, вечерние концерты прекратились.

Винцо прославился — и поэтому был вынужден расстаться с делом, которое любил всей душой. Его повысили, опять позвали в начальники, уговорили люди, но Винцо было грустно уезжать в краевой центр, где ему предстояло работать референтом по сельскому хозяйству. Тем не менее на новом месте с делом он справлялся безукоризненно, его ни в чем не могли упрекнуть, и все-таки через полгода ему пришлось уйти.

Он сцепился с тогдашним председателем краевого национального комитета Мачеком. У Мачека была вилла побольше, чем даже у Келнера, обнесенная, точно замок, высокими толстыми стенами, была машина, красивый черный «татраплан», но не это было главным. А главное заключалось в том, что в деревне на юге края у Мачека был брат, богач, которого по совету Винцо исключили из кооператива. И, как говорится, между ними пробежала черная кошка.

Они встретились в коридоре. Мачек похлопал Винцо по плечу и ласково улыбнулся.

— Что же ты натворил?

— А что? — не дрогнув спросил Винцо, хотя прекрасно понимал, о чем речь. Давай выкладывай, что у тебя за пазухой, я тебе помогать не стану, подумал он.

— Мне гостишанский написал, — так называлась деревня — Гостишаны, — что ты его из кооператива выгнал.

— Я? — удивился Винцо. — Я тут ни при чем, это члены кооператива. Ведь он богатей, правильно они поступили…

Мачек нахмурился.

— Соображать надо. Ты же знаешь, он мой брат, это подрывает мой авторитет…