Дойна Галич-Барр - Колокола и ветер

Ночи напролет я прибирала в алтаре, во всей капелле, чистила подсвечники, но не чувствовала облегчения, не обретала чистоты помыслов. Мне казалось, что всё вокруг, чего коснулась человеческая рука, особенно моя, грязно, осквернено, предвещает трагедию, твердит мне, что во всем – моя вина. Меня охватил ужас, началась депрессия. Я не могла петь перед людьми, кружилась голова. Однажды честные сестры нашли меня в тяжелейшем состоянии в капелле, у подножья статуи святой Девы Марии, и отвели к психиатру.

Я лежала в психиатрическом отделении католической больницы нашего ордена. Благодаря терапии и лекарствам я поняла, что болезненные симптомы были защитными реакциями. Душа моя грешила пробудившимся чувством к молодому человеку, а не была всецело устремлена к Иисусу, которому я обещала и обязалась служить. Что делать теперь, когда я все понимаю и ощущаю смятение? Как мне жить в мире, которого я не знаю и не готова узнать? – спрашивала я психиатра.

Ответ на мои муки вскоре дал сам молодой священник, когда услышал, что со мной происходит. Он понял, что и сам больше не готов служить Богу. Он был старше, умнее, у него было несколько дипломов. Мы оба покинули монастыри.

Мать рыдала, говорила, что я опозорила семью. Не пришла даже на наше венчание. Зато, к своей радости, я увидела на свадебном обеде настоятельницу конвента и главу священства нашей епархии.

Мой отец умер от цирроза печени. Я впервые столкнулась со смертью. Было тяжело, но веры я не утратила. Когда муж разбогател благодаря новым компьютерным технологиям, я смогла помочь вдовствующей матери. Я никогда не плакала из-за того, что не стала честной сестрой.

И не раскаиваюсь в этом, хотя жизнь вне стен монастыря оказалась очень сложна. Под старость муж решил нас покинуть. Внезапно, без объяснений уехал в Париж, когда трое наших детей уже подросли. Попросил разрешения встречаться с ними. И встретился – в обществе какой-то женщины, как сказали мне дети, вернувшись после летних каникул, проведенных с ним. Я думала, что сойду с ума, что все это наказание Божье, что я грешница, заслужившая самое страшное наказание, даже смерть.

Пребывая в таком состоянии, я познакомилась в новой церкви, где молилась, с деликатной молодой женщиной. Мы стали добрыми подругами. Летом, когда дети уезжали навестить отца в Париж, я жила у нее. Она смотрела, как я пишу, утешала меня, а ее супруг нашел мне работу журналиста. Это было время, когда я читала разные книги, в том числе эротические. Хотела пережить все, что до сих пор было под запретом. Смотрела фильмы, о которых мне теперь стыдно вспомнить. В таком состоянии душевного упадка я и встретила Дельту.

Она на миг умолкла – миг длился как вечность. Мне казалось, я слышу, как бьется сердце моей новой знакомой. Ее лицо, на которое едва падал свет, излучало доброту и нежность. Я отложила альбом для рисования и карандаш, преданно глядя на нее. И подумала: несчастье не лишило ее красоты, ибо вера не покинула ее душу. Она была мне так близка, потому что была храбрей, чем я. Не погрузилась в сплин, который почти довел меня до безумия. Пока она смотрела в глаза истине, я пряталась от себя в заблуждениях. Сгущавшуюся тишину прервал ее голос, она словно знала, что этим защитит меня от воспоминаний, от вопросов, на которые все еще не было ответа.

– Я пришла на вашу выставку, чтобы написать статью для женского журнала, увидела портрет черной монахини и не могла его забыть. Возвращалась несколько раз. Я хотела купить эту картину, но для себя. А солгала, будто в подарок подруге. Мне было необходимо это лицо с картины… Она похожа на честных сестер из Африки, но меня смутил крест. В какой-то момент я заметила на кресте распятое тело женщины… В измученном лице грешницы я увидела свое, мне захотелось его удержать.

– Приезжайте в Италию, – сказала она сердечно, – познакомитесь и с моей подругой. Внешне – она типичная итальянка. Имя Дезидерата – Желанная – дали ей приемные родители. Они долго ждали, когда им представится возможность удочерить девочку. Мое имя Магдалина, а все зовут меня Марго, вы уже знаете.

– Марго, если снова приедете в Америку, позвоните мне, – сказала я.

Я не хотела, чтоб эта встреча была последней. Мне хотелось увидеть ее, а ей – меня.

Договорились, что будем переписываться. Она обещала послать мне статью о выставке.

Впервые мне захотелось, чтоб у меня была подруга. В ней чувствовалась печаль, но и сила. Она выглядела женщиной умной, образованной. Работала, сама воспитывала детей. Это наверняка было нелегко. В ней были основательность и надежность – качества, в которых я так нуждалась и с которыми впервые столкнулась именно сейчас, здесь, на выставке. Она была нежна и красива, как мои ангелы, которых я писала, вспоминая лица детей Эфиопии.