Хилари Мантел - Перемена климата

— Думаю, вы слышали об образовательном законе для банту. В Лондоне должны были хоть немного вас просветить, верно? Здесь церковь занималась всем, а правительство не делало ничего. Именно церковь обучала африканцев. Мы и не подозревали, что тем самым, оказывается, чиним помехи правительству. В их глазах мы занимались тем, что создавали угрозу для них. И упомянутым законом они собирались устранить эту угрозу.

— Честно говоря, я слегка запутался, — ответил Ральф. — Ведь всем известно, что образование — это прогресс, это дорога к цивилизованности. Не могу себе даже представить правительство, которое думает иначе и желает повернуть время вспять.

— Наверняка такие были, голубчик, — отмахнулся архиепископ. — И еще будут. Обобщать не нужно, разумеется, но, полагаю, вы догадались, зачем это было сделано. Образование для всех, кто не является европейцем, нынче доверили доктору Фервурду из министерства по делам национальностей. Доктор Фервурд считает, что учить африканских детей математике бессмысленно. Сельским батракам математика ни к чему. Если их обучать, им может взбрести на ум, что они способны быть не только батраками. Подобных ошибок доктор Фервурд допускать не намерен.

Анна разлила чай. Архиепископ поднес чашку к губам.

— Очень вкусно, дорогая, — похвалил он. — Чай — такое удовольствие, верно?

Анне подумалось, что избытком удовольствий этот мужчина, похоже, обделен. Она скользнула обратно, уселась на обтянутый материей стул.

— Публично объявили, что цель закона — внедрение новой системы образования. — Архиепископ упорно смотрел в чашку. — Эта система должна готовить грузчиков, прислугу и шахтеров. Два с половиной часа в день, а преподавательницы — молоденькие девчушки, едва закончившие шестой класс. Причем новые правила затронули не только детей неграмотных родителей. Нет, они для всех. Для детей самых умных наших мужчин и женщин, живущих при миссиях, и для детей выпускников Форт-Хейра [16] Университетский колледж (основан в 1916 г.), первое высшее учебное заведение для чернокожих. . Родителям пришлось смириться с тем, что их детей сознательно оглупляют.

— Но это же лишает всяких надежд на лучшее будущее! — удивился Ральф. — Другие законы можно отменить, но как справиться с последствиями такого вот оглупления?

— О том и речь. — Архиепископ вздохнул. — Через двадцать лет или через сорок, словом, когда об этой глупости позабудут, как прикажете вкладывать мудрость в головы, отвыкшие ее усваивать?

Рука архиепископа мелко дрожала. Чашка в его пальцах казалась совсем крохотной, словно этот изящный фарфоровый сосуд вдруг очутился в медвежьей лапе. Анна подалась вперед, быстрым движением взяла чашку и поставила ту на поднос. Старик-церковник будто не заметил.

— Спросите, а что же церковь? — Архиепископ вновь повернулся к Ральфу. — Мы глядим на правительство, как кролик на кобру, если вспомнить меткое выражение отца Хаддлстоуна. — Он криво усмехнулся. — Отец Хаддлстоун умел обращаться со словами, не находите? Кое-кто утверждает, что мы должны позакрывать все наши школы и наотрез отказаться от участия в этой постыдной затее. Другие считают, что лучше уж начатки образования, чем полное невежество. Отец Хаддлстоун, прошу прощения, что опять его вспоминаю, называл подобные взгляды «голосом Виши». Миссис Элдред, — старик с усилием повернул голову, и на мгновение его лицо исказила гримаса боли. — Вы дипломированный учитель, но вам придется развлекать детишек, а не учить их. Нужно увести их с улиц, где иначе они неминуемо попадут в неприятности. Это местечко, куда вы направляетесь, Элим… Оно не в моем приходе, но я кое-что знаю и хочу вас предупредить. Элим — как у нас говорят, свободный тауншип. Африканцы селились в нем с начала столетия. Они строили дома и владеют этими домами уже несколько поколений. Сдается мне, в Элиме сейчас живет где-то тысяч пятьдесят.

— Нам так и рассказывали, — вставил Ральф.

— Но теперь нет никакой безопасности, никакой уверенности в будущем. Софиятаун [17] Пригород Йоханнесбурга, населенный чернокожими; расселен и снесен в 1956 г. уже снесли, Элим вполне может оказаться следующим.

— А людей куда переселяют? — спросила Анна.

— Вот тут, дорогая, во всей красе проявляется сущность апартеида. Правительство желает вернуть чернокожих в места их исконного обитания. — Снова с трудом повернув голову, старик заговорил сурово и торжественно, будто обращался лично к президенту, которого нашел в себе смелость обвинить во всех этих глупостях. — Вы лучше разберетесь в происходящем, когда поселитесь и освоитесь. Но вам следует помнить, что ваше местожительство — временное, опасное и готовое исчезнуть в любой момент. Эти люди в правительстве каждое утро считают потраченным зря, если не придумали очередной гнусный закон. А африканцы уверены, что у них украли будущее.