Хилари Мантел - Перемена климата

А если милосердие и забота проистекают не из любви, а из чувства долга, какая разница? Результат-то все равно одинаковый.

Анна привыкла думать именно так. Голодающие набрасываются на еду, кто бы ни кормил их хлебом; голодающим не пристало выяснять мотивы благодетелей.

Ральф придерживался иного мнения. Элдреды и Мартины, говорил он, движимы стремлением сделать мир комфортнее. Бакалейщик Мартин наверняка согласился бы превратить всех обездоленных в своих первоклассных клиентов; Бетти, его жена, мечтала увидеть, как курящие и незамужние матери-одиночки смывают с лиц тушь и каждый месяц ходят причащаться. С бедностью, голодом и отсутствием крыши над головой следовало бороться потому, что это крайние состояния, чреватые социальными потрясениями, физическими увечьями и демонстрациями безработных. Отсюда прямая дорога к социализму, когда на улицах не будет безопасно.

Ральф поделился с Анной суждением об отцах — о ее отце и о своем. Он знал один стишок и часто со смехом повторял:

В том-то и было дело: сильнее всего на свете Ральф ненавидел посредственность. Ей казалось, что он обладает врожденной добротой, которая проявлялась спонтанно, непредсказуемо. Она нашла то, что искала, не больше и не меньше. И переспала с ним накануне — ровно накануне — того дня, когда он надел ей на палец обручальное кольцо.

Это она сделала ему предложение, а не наоборот. Когда пришло время — им выпал редкий случай, какой выпадал разве что раз в году, и дом в Дирхеме остался в их полном распоряжении, — ее вдруг охватил страх. Она дрожала даже от прикосновения его теплых рук. Но он был молод и несведущ в житейских делах — совсем неискушен, думалось ей, — а потому, должно быть, не сумел распознать разницу между ужасом и страстью.

Когда все случилось, она долго переживала и беспокоилась, не оказаться бы беременной. Подумывала, не помолиться ли о милости, но решила, что к подобным молитвам Всевышний навряд ли снизойдет. Вдобавок это было испытание, ниспосланное небом. «Я позабочусь обо всем, — обещал Ральф. — Если ты понесешь, мы просто поженимся раньше». Месячные пришли на четыре дня позже положенного — она уже успела впасть в промежуточное состояние между паникой и надеждой, — и Анна прижалась спиной к холодной стене родительской ванной, выкрашенной в омерзительный темно-зеленый цвет, и залилась слезами, оплакивая утраченную возможность.

После этого она словно утратила душевное равновесие. Никогда раньше она не мнила себя человеком, как принято выражаться, со сложностями, но теперь в ее сознании отчаянно сражались за первенство всевозможные страхи, желания и упования. Ральф предложил все равно обвенчаться поскорее, как только она закончит учебу в своем педагогическом колледже, и не ждать конца лета. Дядюшка Джеймс пришел познакомиться с ее родителями и пространно рассуждал о том, как интересно будет работать в Дар-эс-Саламе.

Ее мать полагала, что тамошний климат может оказаться неподходящим, но потом вспомнила, что Анна никогда и ничем серьезно не болела, а растили дочь вовсе не неженкой. Правда, местные дикари могут вести себя недостойно… Так или иначе, Анна поразилась тому, с какой легкостью родители согласились с предложением Джеймса, как быстро они одобрили перенос свадьбы, после непозволительно короткой помолвки, на июнь. Впервые в жизни ей пришло в голову, что родители, возможно, будут рады сбагрить дочь с рук. Только представьте, сколько эмоций расходуется на почти взрослую дочь! Когда их девочка выйдет замуж и окажется на другом краю света, они смогут уделять гораздо больше внимания проблемах посторонних людей.

Конечно, в предложении отправиться в Африку, в самой идее миссионерства было нечто невероятное, если не сказать — смехотворное.

— Мне ведь не придется носить пробковый шлем? — жалобно спросила Анна. — И меня не сварят заживо?

— Думаю, нет, — серьезно ответил Ральф. — Дядюшку Джеймса до сих пор не сварили. Ничего такого он не рассказывал.

А потом Ральф поведал, что планы изменились. Если она не возражает, они не поедут в Восточную Африку. Их ожидает другая работа — в тауншипе [13] В ЮАР тауншип — крупный поселок с чернокожим населением. под названием Элим. Это рядом с Йоханнесбургом, к северу от города и недалеко от Претории, кстати; можно подумать, это уточнение помогло ей лучше оценить местоположение. Ральф показал Анне недавно изданную книгу «Никаких удобств» и сказал, что если она прочтет этот труд, то поймет, почему там нужны добровольцы и почему тем, кто высоко ценит комфорт, туда ехать, пожалуй, не стоит. «Да, прочти и потом взвесь варианты, прикинь, что для нас лучше». «И для других тоже, разумеется», — прибавила она. В ту пору, весной 1956-го, она еще могла произносить подобные фразы без всякой иронии.