Нейл Уильямс - Четыре письма о любви

Отец и дочь шли домой, одинаково пошатываясь под тяжестью своих жизней, но ни один из них не решался заговорить. Мьюрис составлял в уме маленькие речи, готовил вступительные фразы и прикидывал, как бы поделикатнее вступить на зыбкую почву той, другой жизни дочери, которую она вела на Большой земле, но никак не мог заставить себя произнести хоть слово. Но почему, удивлялся он. Почему он не может просто взять и сказать ей, что́ думает, почему так боится хотя бы начать?.. И все же он оставался нем, боясь неосторожным словом разрушить то молчаливое ощущение близости, которое установилось между ними по пути домой. Впрочем, он с самого начала знал, что оно не продлится долго – и не ошибся. Когда они вступили на крыльцо и Маргарет отворила им дверь, Мьюрис уже понял: то, что промелькнуло между ним и дочерью, никогда не было адресовано ему.

Исабель обняла мать, крепко прижавшись… нет, вжавшись в нее, как фрагмент головоломки, ложащийся на предназначенное для него место.

– В последнее время он не очень хорошо себя чувствует, – негромко сказала Маргарет и отступила в сторону, пропуская дочь в комнату Шона. Мьюрис по-прежнему стоял совсем близко, он видел ту глубокую нежность, которую Исабель питала к брату, и Маргарет Гор не могла признаться дочери, какую она совершила ошибку, когда прочла Шону ее письмо. Она не могла ничего объяснить, и только стояла рядом с мужем, глядя, как Исабель прижимает голову брата к груди и шепчет слова приветствий, которые он вряд ли понимает.

Вечерело. Ветер все громче свистел за окном, небо темнело и хмурилось. Мьюрис выскользнул за мгновенно подхваченную шквалом дверь и, двигаясь правым галсом, лег на знакомый курс к пабу. Только тогда Маргарет впервые спросила у вышедшей к ужину дочери, как ее дела.

– Хорошо.

– Тебе так трудно сказать?

– Что сказать?

– Что ты собираешься за него замуж.

Исабель зачерпнула ложкой суп из стоящей перед ней тарелки. Мать нарочно говорила очень тихо, чтобы Шон в соседней комнате ничего не слышал.

– Он сделал мне предложение.

– Это я знаю. И что ты ему ответила?

– Ничего.

– Понятно.

– Я сказала, что дам ответ через неделю.

– И когда истекает неделя?

– Сегодня.

– То есть ты не уверена?..

Не успели эти слова сорваться с ее губ, как Маргарет поняла, что нечаянно вторглась в область, в которую вторгаться не хотела, и что произнесла их не она, а ее тоска и тревога за дочь, вихрем пронесшиеся по комнате. Да она была готова просто завыть от отчаяния, не в силах предотвратить то, что не принесет Исабель ничего, кроме горя и страданий. Ну почему, почему она не задушила эту любовь в зародыше еще тогда, очень давно, пока у нее была такая возможность?

– Я вообще ни в чем не уверена, – просто сказала Исабель. – Иногда я как будто точно знаю, но… проходит день – и я снова ничего не знаю. Порой я даже думаю, может ли человек вообще быть в чем-то уверен?..

– Ты можешь быть уверена в своих чувствах – в том, что́ ты к нему испытываешь. – И снова Маргарет услышала, как в ее голосе металлом звенит настойчивость.

– А ты в своих чувствах уверена? Я – нет.

– Тогда тебе не следует за него выходить.

Ну вот она и сказала это – произнесла слова, способные навсегда отвратить от нее дочь; а ведь Маргарет уже почти ощущала себя тещей молодого человека – той вечно недовольной родственницей с островов, которую он вряд ли захочет когда-нибудь навестить по доброй воле. Она уже чувствовала себя его врагом, и если теперь дочь предпочтет его, пути назад не будет, потому что та часть Исабель, которая любила Падера, ее возненавидит.

Маргарет все еще пыталась разобраться в том, насколько безнадежной была ситуация, когда Исабель ответила ей вопросом на вопрос:

– А ты была уверена?..

– Да, – быстро ответила Маргарет, мысленно уносясь в Донегол – в те времена, когда она была юной девушкой и несла по улице корзину, в которой было спрятано ее письмо, и со сладостной горечью припомнила те легкость и проворство, которые обретали ее ноги, когда она возвращалась домой после свидания с ним .

– Да, я была уверена, – повторила она, – и ты тоже должна быть абсолютно уверена, потому что в будущем может случиться всякое. Это очень важно, Исабель. Впереди у вас обязательно будут испытания и трудности, и когда ты с ними столкнешься, тебе необходимо твердо знать: ты выбрала именно того человека, какой тебе нужен.

В комнате негромко застонал Шон. Звук был совсем тихий, едва различимый, но Исабель услышала и поднялась, чтобы идти к нему.