Natasha J. Osman - Дневник бывшего завлита

— Идея проекта возникла совместно с моим другом и прекрасным художником Сергеем Кукушкиным. По сути это было два параллельных проекта — «12 стульев», которые Сергей расписывал на ступенях «Музея изобразительных искусств», и результат работы над моим летним пленэром 2012 года.

Мне давно хотелось попробовать себя в роли уличного художника. Музей ИЗО расположен как раз напротив театра драмы — и зачем далеко ходить? Здесь было все, что нужно для этюдов и картин: цвет, композиция, хорошая погода, любопытные прохожие и, конечно, дружеская поддержка…

В один прекрасный момент мы с Сергеем осознали, что оба проекта можно соединить для выставки под цифрой «12». Эскизов к тому времени было написано достаточно, рассчитали площадь расписываемого Сергеем стула — оказалось почти один квадратный метр, поэтому размер всех финальных холстов девяносто четыре на девяносто четыре сантиметра. Тогда проект назывался «Театральная площадь стула», а после совместной выставки получил уже самостоятельное название.

— Проект насчитывает двенадцать полотен, не считая эскизов. У каждой картины своя история, палитра, настроение…

— Тут нужно было идти вглубь… Если один и тот же вид, чаще всего даже одна и та же визуальная точка, за мелкими нюансами — значит, надо искать какие-то решения, чтобы обыграть эту ситуацию.

Вообще над серией картин всегда интереснее работать, чем над одиночной идеей.

Во-первых, нужно сделать так, чтобы они все вместе составляли какую-то общую большую картину, внутри которой было бы отработано всё её единство и разнообразие, и чтобы при созерцании зрителю не было скучно.

Во-вторых, сама экспозиция начинает помогать тебе и вдохновляет на новые идеи, то есть получается такой творческий союз со своими же произведениями.

В-третьих, работа на улице превращает жизнь в реалити-шоу: здесь происходит много импровизации, неожиданных поворотов и перепадов настроения, неуловимых в условиях мастерской идей.

Самое замечательное, что все работы были написаны в течение двух с половиной недель, что для работы в мастерской для меня всегда было нереально. Наверное, в процессе возникает какая-то связь с окружающим пространством, самим изображаемым объектом, энергией проходящих и интересующихся людей, и возникает такое чувство, что даже ангелы участвуют в этой мистерии. Мне до сих пор кажется, что процент моей заслуги в этом не так уж велик…

— Мне кажется, на Ваших картинах скорее образ храма драматического искусства, чем реальный театр?

— Наверное, это когда внешний мир или объект является только поводом для проявления внутреннего себя, своих знаний, опыта, любви, эксперимента…

Если разобраться, то там вообще нет никакого театра — есть только танец цветовых мазков, их взаимодействие, их спор, их развитие, а поскольку мое мышление объективно, я просто привязываю все это к определенному виду… Там могло бы быть все что угодно, разницы практически никакой.

— Насколько я поняла, Ваш проект — уникальный?

— Это решать не мне, я просто сделал свою работу. Конечно, мне бы было очень приятно, если бы это как-то было отмечено в жизни моего города, что побудило бы новые мысли и идеи. А так это было просто мимолетным взмахом крыла малинового гуся, без цели, без тягостных раздумий, без точки приземления.

— Евгений, Вам не хотелось бы сделать нечто подобное в другом городе? Запечатлеть другой театр на холсте в разные сезонные и временные промежутки?

— Поток творчества беспределен, можно начать в любой точке раскручивать новую нить визуальных эмоций. Каждое мгновение неповторимо и варианты творений бесконечны. Искусство живёт в каждом шорохе, каждом вздохе, в любом изменении кадра жизни. Невозможно устоять перед красотой окружающего мира. Это даёт радость и желание работать снова и снова. Будь то театр, другой город или совсем незнакомый объект — это не так уж важно. Я бы с наслаждением прожил это ещё не один раз. Хочу войти в эту реку дважды…

Честно говоря, я бы тоже с удовольствием понаблюдала за новой работой художника. Но какой-то горьковатый привкус оставила во мне эта встреча. Почему-то на язык так и просится название «Забытый арт-проект».

Хотя прошло всего два года, картины Евгения — яркие, живые, эмоциональные — пылятся в квартире художника, а не украшают, скажем, фойе театра драмы или стены «Дома актёра».

Почему? Неужели в Кемерово так много художников, стремящихся запечатлеть храмы Мельпомены? Или стены театров сплошь увешаны картинами, которые могут поднять настроение зрителю, дать дополнительный эмоциональный импульс, создать атмосферу, послужить поводом для дискуссии?