Кит Стюарт: Дни чудес

Извините, но время от времени я выражаюсь не очень внятно. Особенно когда меня волокут по сцене. Немного странно ощущать, что тебя двигают перед целым залом смеющихся людей. Однако Тед весьма профессионален, к тому же изо всех сил старается не схватить меня за деликатные места.

– Как ты себя чувствуешь? – шепчет он, запихивая меня в буфет.

Его худое, немного осунувшееся лицо выражает участие, очки съехали на кончик носа. Я незаметно киваю. Успокоившись, он пытается захлопнуть дверцу, но мешает моя рука. Ой, спасибо Теду! Приподняв мою ушибленную конечность, он с такой силой захлопывает дверцу, что лестница сотрясается. Зал отвечает взрывом веселья.

Теперь мне придется сидеть там двадцать минут, а это не очень-то здорово: под лестницей темно, тесно и мало воздуха. Паршивое сочетание при моих проблемах со здоровьем. К тому же мне ужасно жарко. Перед спектаклем Маргарет заявила, что до смерти замерзла, и понеслась в котельную, чтобы включить отопление. Кажется, она врубила максимальный обогрев. Я буквально обливаюсь пoтом, стараясь не обращать внимания на быстро ускоряющееся сердцебиение. Глубокий вдох, глубокий выдох. Это театр, и шоу должно продолжаться, даже если тебя заперли в печке. К счастью, Камил просверлил в дверце небольшую дырочку, и я могу следить за происходящим. Вот на сцене появляются Рейчел и Шон в нелепом подобии повседневной одежды семидесятых, полученной от благотворительной организации «Оксфам». Они играют соседей. Но это не все, что я вижу: у входа за кулисы появляется лужа воды. Вдоль стены ко мне стекаются маленькие ручейки. Сперва я думаю, что это неожиданный спецэффект, который папа, не предупредив меня, ввел в спектакль, но затем замечаю, как Шон нервно смотрит на потоп и толкает локтем Рейчел. Что-то случилось. Тонкие ручейки медленно прокладывают себе путь к центральному пространству сцены, и я думаю, что это может быть опасно, ведь кругом прожекторы и кабели. О господи, прямо как начало сериала «Катастрофа»! Всему актерскому составу грозит смерть от электрического тока.

Между тем выясняется, что соседи думают, будто приглашены не на чинный званый обед, а на свингерскую вечеринку. Едва Тед с Наташей уходят со сцены, чтобы принести овощей для закуски, как Рейчел и Шон, приняв это за тайный знак, начинают раздеваться. Публика, войдя во вкус, беззастенчиво гогочет. Неизбежно появляется местный викарий, которого играет Джеймс, двадцатисемилетний парень, такой секси, да еще и самый ярый атеист из тех, что мне попадались. Он видит полураздетую пару и отрубается на диване. Наташа кричит: «Сейчас принесу вам чего-нибудь покрепче, это не то, что вы думаете!» – и открывает дверь буфета. При этом я, громко ругаясь, вываливаюсь из него. Все происходит очень быстро, и, похоже, незаметно сообщить, что нас затапливает, не получится. Викарий пытается мне помочь, но я падаю на него сверху (мой любимый кусок пьесы), и мы, распластавшись, лежим на полу, не в силах отцепиться друг от друга. Я пытаюсь шепнуть Джеймсу: «Кажется, мы тонем», но Наташа рывком приподнимает меня, едва не вывернув мне руку, и Джеймс выползает через дверь.

В финальной сцене родители гоняются за мной вокруг стола, пока сконфуженные соседи одеваются. Родители наконец обуздывают меня, усадив за обеденный стол. В этот момент появляются двое полицейских – они получили сообщение о вероятной оргии или жестоком убийстве. Я отключаюсь, упав лицом в торт с земляникой. Пышно украшенный десерт заполняет мой нос и глаза взбитыми сливками, успевшими прогоркнуть от жара софитов.

Спектакль окончен. Наступает напряженный момент тишины. Гаснут огни, а потом раздаются восторженные аплодисменты. Я подскакиваю к авансцене, хватаю Теда и Наташу за руки, неумеренно размахивая своими конечностями. На несколько мгновений я ощущаю себя неотъемлемой частью этой странноватой маленькой команды. Позже в пабе актеры из драмкружка припомнят каждую реплику, каждую реакцию зрителей, как всегда делают после спектакля, независимо от того, удачный он, как нынешний, или плохой, как та опрометчивая попытка поставить «Эквус» [1] Детективная пьеса Питера Шеффера о человеке, помешанном на лошадях. – Здесь и далее примеч. ред. на местной выставке лошадей и пони.

Я всматриваюсь в толпу зрителей, пытаясь увидеть Дженну и Дейзи или, может быть, моего преподавателя по сценическому искусству. Но все лица кажутся одинаковыми и плохо различимыми за хлопающими ладонями. Тед и Наташа обнимают меня, похлопывают по спине, потом Наташа наклоняется и что-то говорит. Мне приходится напрячься, чтобы разобрать слова.