Василий Кириллов - Северный модерн - образ, символ, знак

Обстановка, царившая на улицах Петербурга, и вправду, иногда заставляла поверить в соприсутствие рядом с людьми «темных сил». Демонстрации студентов, террористические акции социалистов-революционеров, зверские расправы казаков над безоружной толпой – все это накладывало отпечаток на мироощущения тонких художественных натур. События первой русской революции, например, показались тому же К. Бальмонту грозным предвестием Апокалипсиса. Он в ужасе восклицал:

Вполне объяснимо, что в это лихолетье у благовоспитанного человека возникало желание замкнуться в пространстве собственной квартиры или частного особняка, «отгородиться» от страшных событий улицы. Одна из английских пословиц гласила – «Мой дом – моя крепость», и этот тезис приобрел особый смысл в начале ХХ столетия. Такая надпись на латышском языке даже красовалась на фасаде здания, выстроенного по проекту Э. Лаубе на улице Александра Чака в Риге. У нас ее обычно понимали как крайнюю форму выражения буржуазного индивидуализма. Но так ли это?

В одном из своих очерков, написанных уже в зрелые годы, известный русский писатель Федор Сологуб открыто возражал против подобных измышлений. Он, в частности, утверждал следующее:

«Индивидуализм никогда и нигде не мог иметь значение противообщественного явления. Сама общественность имеет цену только тогда, когда она опирается на ярко выраженное сознание отдельных личностей. Ведь только для того и стоит соединиться с другими людьми, чтобы сохранить себе своё лицо, свою душу, своё право на жизнь. Недаром заветом наикрепчайшей общественности служат слова: „мой дом – моя крепость“. В частности индивидуализм русских модернистов обращал своё жало не против общественности, а совершенно в другую сторону… Если единая воля образует мир, то что же моя воля? Если весь мир лежит в цепях необходимости, то что же моя свобода? Ведь мою свободу я ощущаю тоже, как необходимый закон моего бытия, и без свободы я жить никак не могу… Не бунтом против общественности был наш индивидуализм, а восстанием против механической необходимости. В нашем индивидуализме мы искали не эгоистического обособления от других людей, а освобождения, самоутверждения на путях экстаза, искания чуда, или на каких-нибудь иных путях».

Путилова, по заказу которой строил И.А.Претро, была человеком практичным и знала счет деньгам. Она прежде всего хотела получать доходы от сдачи в наем комфортабельных квартир в доме на Большом проспекте Петроградской стороны. Но купеческая вдова не осталась равнодушной к творению зодчего. Покоренная эстетикой «северного модерна», она сама переселилась в новое здание, оформив для себя в нем одну из наиболее просторных квартир.

Впрочем, давайте вернемся к фигурам сов. Изображения этих птиц, овеянных народными легендами, довольно часто встречаются в украшениях фасадов жилых домов в Петербурге. Наверное, в числе первых его начал использовать во внешнем декоре зданий хорошо известный в городе на Неве зодчий – Федор Лидваль. По эскизам мастера, была, в частности, исполнена фигура совы для доходного дома на Каменноостровском проспекте, владельцем которого являлась его мать – Ида-Амалия Лидваль. Изображение загадочной птицы, в данном случае, служит деталью оформления тимпана фигурного щипца, венчающего центральную часть главного корпуса здания. Птица представлена с широко распростертыми крыльями. Ее когтистая лапа крепко сжимает пойманную добычу. Любопытно, что фасад обращен в сторону северо-запада. И создается впечатление будто сова, и вправду, стремится к финским скалам, в родной край лесов и озер.

Фигурка совы на фасаде дома Иды-Амалии Лидваль

Свою искреннюю любовь к природе Севера Ф. Лидваль непосредственно выразил в рельефах, помещенных над центральным порталом главного корпуса здания. Картуш с указанием даты окончания строительства (основная часть дома была завершена к 1902 году), окружают живописные зарисовки, ярко отображающие мир таежной флоры и фауны. Справа, помещено изображение сосновой ветки с шишками. Рядом с ним, какая-то птица, с виду похожая на сороку, будто пытается клюнуть сидящего немного поодаль зайца. Тут же, на заднем плане просматривается фигурка еще одного зайца, выбегающего из лесной чащи. Слева, перед нашими глазами предстает мир коварных ночных хищников. Рысь с широко раскрытой пастью… На сучке дерева сидит сова, будто готовящаяся взлететь и уже «трепещущая» своими широкими крыльями. В металлические ограды, расположенных чуть выше балконов, «вплетены» крупные и эффектные изображения длинноногих пауков, которые фланкируют цветущие подсолнухи. Стены украшают рельефные вставки с лесной флорой и тюльпанами.