Василий Кириллов - Северный модерн - образ, символ, знак

Интерьер храма

Внутреннее убранство храма в Тампере, рассчитанного на 2000 прихожан – это тема для отдельного разговора. Причем, оно, наверное, не менее интересно, чем сама архитектура культового сооружения.

В конце ХIХ века в Финляндии появился яркий представитель школы символизма. Хуго Симберг за картину «Осень» был удостоен Почетного диплома на Всемирной выставке 1900 года в Париже. По манере письма художник чем-то напоминал А. Беклина и Ф. Ходлера, но при этом отличался от них более сдержанным «темпераментом» и истинно северным колоритом. Забегая вперед, необходимо сказать, что творческая натура Х. Симберга была глубоко своеобразной. Он, как и некоторые другие представители искусства «серебряного века», жил в эфемерном пространстве утонченного эстетизма, постоянно балансируя между двумя крайностями – психологией чувственности и близостью к умопомешательству. Финский живописец в этом аспекте был чем-то похож на В. Ван-Гога или М. Врубеля. Его «болезненное» ощущение жизни напоминало то, что некогда испытывали русские поэты-символисты, такие как Ф. Сологуб, В. Брюсов и К. Бальмонт. Их манила сфера «непознанного», мистического и таинственного. В числе прочих устремлений, проявлялся интерес и к столь актуальной для каждого человека теме смерти. Ф. Сологуб, например, открыто заявлял, что он умрет от неизвестной медицине болезни – декабрита. В. Брюсов в одном из своих стихотворений честно признавался:

К. Бальмонт в молодые годы, чтобы увидеть «тот свет» или другой мир, даже попытался совершить самоубийство, выбросившись из окна. К счастью, высота была небольшая. Все закончилось переломом руки и ощущением боли…

Скандинавский писатель А. Стриндберг некогда тоже хотел утонуть в холодных водах Балтийского моря. «Маэстро» остановило только неприятное соприкосновение с шелковистыми морскими водорослями. Они извивались в воде, будто змеи, и, как ему, наверное, показалось, были готовы завладеть его грешной душой.

Х. Симберг, в определенном смысле, напоминал об образе Туонельского лебедя – того, который предчувствовал свою кончину в одноименном произведении композитора Я. Сибелиуса. Художник, родом из Выборга, в Тампере оказался совершенно случайно. Заказ на росписи в церкви св. Иоанна он получил по рекомендации известного живописца А. Эдельфельта 50, разглядевшего в нем будущее дарование.

Живопись в интерьере храма должна была отобразить библейские сюжеты из цикла Нового Завета. В 1901 году Д.С.Мережковский писал:

«Как Петр постиг тайну воплощения – Плоти рождающейся, так Иоанн постиг тайну воскресения – Плоти воскресающей… Церковь Петра обращена лицом к прошлому – к Первому – церковь Иоанна – к будущему – ко Второму пришествию». 51

В этой связи, становится хорошо понятным, почему, наряду с традиционной для лютеран темой Христа, в «программе» оформления храма в Тампере присутствовали темы Апокалипсиса, жизни и смерти…

Вместе с Х. Симбергом, в церкви св. Иоанна-Богослова работал и художник Магнус Энкель 52. Он, в частности, написал крупномасштабную картину «Воскрешение мертвых», помещенную на восточной стене здания. Сцена метаморфозы была передана художником с необыкновенно глубоким чувством и тонким психологизмом. М. Энкель сосредоточил внимание на мимике и жестах отдельных персонажей – участников бесконечной процессии «восставших из тлена». Есть сведения, что финский живописец в процессе работы над композицией вдохновлялся одноименной фреской Луки Синьорелли в знаменитой церкви в Орвьето.

На стенных поверхностях, над колоннадами широкого центрального нефа храма в Тампере, Х. Симберг написал длинные фрески с фигурами 12 обнаженных мальчиков, несущих символическую «гирлянду жизни», увенчанную розами и шипами. Художник отдал предпочтение детям вовсе не случайно. Таким образом, он хотел намекнуть на «безгреховность» только что родившихся людей. Дети предстают у Х. Симберга в роли апостолов – учеников Христа, а их обнаженность символизирует непорочность плоти.

Фигуры появляются из леса и идут по полукругу, чтобы затем вернуться назад – в природный мир. У входа в него их встречает древо с языками пламени – олицетворение св. Духа – и изображение сороки – персонификация стыда. А чуть поодаль, Х. Симберг поместил картину, представляющую змею среди каменной пустыни. Так он, вероятно, символизировал грех и обреченность на вечное одиночество.