Сергей Комяков - Запрещенная Таня

— А я и не считаю. Если бы считала, то не пошла бы с тобой и метра. Ты просто слаб.

— А кто сильный был? Костя или Коля.

— Коля и есть, — ответила Татьяна, — а Костя был смелый и сильный.

— Вот от него ничего и не осталось, — проскрипел зубами Миша.

— От нас всех ничего е останется. Хотя это интересная дилемма, как жить. Стоя на коленях или умереть стоя. Я вот тоже не знаю. Знаю, что живу на коленях. Но меня в большом доме ломали. И, наверное, сломали. Я себя после выписки оттуда и человеком не считала. А вот кто тебя искалечил?

Миша махнул рукой:

— Давай сменим тему.

— Давай, — согласилась Татьяна.

— Вчера в дом рядом с моим попала бомба.

— Ты о том, что мне пора бы ходить в бомбоубежище.

— Лучше вообще туда переехать с концами. Тебе там будет лучше.

— C концами?

— С вещами, — поправил Миша.

— А Коля?

— А я, а ты? А миллионы тех, кто будет голодать все эти недели пока Ладога не покроется льдом?

— А что тогда будет?

— В Смольном надеяться, что тогда можно будет организовать дорогу по льду Ладоги. По ней машины будут ездить. Туда — сюда. Ввозить продовольствие и топливо.

В морозный день, когда выпал первый снег Миша и Татьяна впервые попали под обстрел. Он ждал ее у Дома Радио. Она вышла медленно и не была рада его видеть. Ее ноги опухали, она боялась за ребенка и боялась за себя. Она посмотрела на Мишу и подумала, а как он отнесется к ее ребенку. Он, наверное, ревнивец, упорный такой. Такие могут быть хорошими отцами, хотя мужья, наверное, плохие. Ребенка он не полюбит, но воспитает. Добрую нежную девочку и сильного мальчика.

— Татьяна, — привел ее в сознание голос Миши, — ты опять в себе.

— Да, — тихо сказала она, — я вся в себе. Наверное с того времени, как себя помню.

— Смотри, — он показал на площадь перед Домом Радио, — она была покрыта снегом, — он лег с утра и не растаял. Это не зазимок. Это снег лег. Значит, скоро станет Ладога.

Она ударила варежками. Он засмеялся:

— Я потом опять на службу. В Смольном переполох. Работаем и работаем. Все печатаем и печатаем.

Татьяна еще раз ударила варежками:

— И что печатаете? Что контора пишет?

— О! — скривился Миша, — теперь понятно, что. Это поток документов о том, как мы будем строить ледовую дорогу.

— Ледовую дорогу? — спросила Татьяна.

— Да, — сказал Миша, — у нас нет иного выхода, только построить ледовую дорогу по Ладоге.

— А это сложно?

— Очень, — Миша потер руки, — ты не представляешь, что это значит. Необходимо постоять грунтовые дороги к Ладоге, а для этого перекроить железнодорожную сеть. Ладога не предназначена для перевозок по льду. Потом нужны обогревочные и продуктовые пункты, бригады для маркировки полыней и их заделки, спасательные бригады. Необходимо руководство этой ледовой дорогой. Документации мы печатаем море.

— Сильно устаешь, — спросила Татьяна.

— Болят пальцы, спина и живот, — ответил Миша, он не заметил ее подвоха, — но сейчас стали топить лучше. Можно печатать без пальто.

Метроном неожиданно стал бить сильно.

— Пойдем в бомбоубежище, — резко сказал Миша.

Мимо них пробежало несколько краснофлотцев в коротких черных шинелях.

— Смотри, — показала варежкой Татьяна. В двух десятках метрах от них была позиция зенитной пушки. Небольшое орудие, обложенное мешками с землей, вокруг него крутилось несколько краснофлотцев. Их черные шинели контрастировали с белым снегом, покрывшим мешки и белым инеем деревьев.

— Давай посмотрим, — сказала Татьяна.

— Может, лучше пойдем в убежище, — настойчиво предложил Миша.

— Ты иди, я постою, — ответила она.

Миша насупился и остался стоять. Между тем старший краснофлотец взял трубу дальномера и стал смотреть в морозное небо. Миша тоже поднял голову.

— Думаешь увидеть там что-то, — смешливо спросила Татьяна. Миша не ответил.

Расчет действовал умело и быстро. Пушка поворачивалась вокруг. Старший отвел от лица дальномер и взял телефонную трубку. Он что-то приказал, и пушка замерла в одном секторе. Только ее ствол медленно ходил вверх-вниз. И тут ударило. Сильно и мощно. Не было слышно полета снаряда, а дальше как падение большого тяжелого мешка.

Татьяна оказалась на мостовой лежа на спине. Миша лежал рядом — на животе. Она поняла, что это он свалил ее.

— Снаряд это, — проскрипел зубами Миша, — вот посмотри. Как все весело.

Она повернула голову в сторону пушки. Та все еще стояла.

— Он за тем домом упал, — сказал Миша.