Валерий Поволяев - Три дочери

– Не помешаете, – запоздало ответила Лена, отодвинула свой чай на край столика.

– Хорошая сегодня погода, – неожиданно проговорил военный, – тепло, но не жарко.

«Когда не о чем говорить, обязательно говорят о погоде», – отметила про себя Лена.

Впрочем, лицо у этого человека не было зашоренным, примитивным, какими бывают лица людей, чьи мозговые способности не распространяются дальше кустов акатника, растущих в ближайшем сквере.

Чисто выбрит – явно пользуется бритвой, сработанной из немецкой стали, только она не оставляет на щеках ни одного волоска, такой бритвой пользуется отец. Глаза темные, вот в них возникла насмешливая теплота, и это было интересно, зубы белые, словно с плаката, где улыбчивый молодец приглашает хранить деньги в сберегательной кассе… Неплохое лицо, в общем. Лене оно понравилось.

– Да, хорошая погода, – немного подумав, согласилась она.

Военный улыбнулся. Он все понял. И вообще он, похоже, относился к категории людей, которым не надо было что-то объяснять, втолковывать, им достаточно было видеть, поскольку они знали не только язык разговорный, но и язык взглядов, жестов, выражений, возникающих на лице собеседника, внешних проявлений, походок. Говорят, что языком этим владеют только разведчики, но на деле оказывается, что не только они – военные инженеры его тоже знают.

Вдруг Лена увидела Верку, свою младшую сестричку – та, длинноногая, светленькая, словно бы у нее выгорели на солнце волосы, держала за руку ладного мальчика, такого же длинноногого, в пижонских клетчатых брюках, в футболке, украшенной спартаковским ромбом, и царственной походкой двигалась в сторону сквера.

«Ну, Верка!» – едва не выдохнула вслух Лена, но сдержалась – постеснялась военного.

Тот улыбнулся вновь – кажется, и на этот раз понял, в чем дело. Хотя не должен был понять: откуда он знает, что Верка – ее сестра?

А Верка с парнем пересекла трамвайные пути и оказалась в сквере, остановилась около мороженицы, с лотка продающей круглые вафельные плошки с зажатым между ними кругляшом мороженого, похожие на спортивные шайбы.

Военный проследил за взглядом Лены и спросил:

– Что, знакомая девочка?

– Младшая сестра, – ответила Лена.

– Понимаю, – вновь улыбнулся военный, – еще вчера она сидела в кроватке и пускала пузыри в слюнявчик, повязанный на грудь, ходить не умела, даже говорить не умела, а сегодня уже разгуливает под руку с мальчиками и ведет умные беседы на тему, есть ли жизнь на Марсе и когда мы полетим на Луну?

– Ну, до таких бесед ей еще далеко.

– Это сегодня далеко, а завтра будет очень даже близко.

Лена поспешно допила чай, сжевала булочку и, небрежно попрощавшись с военным, выбежала на улицу. А Верки уже и след простыл – куда-то переместилась со своим кавалером. Может, к Главпочтамту, может, к недавно построенному диковинному зданию, которое спроектировал великий француз Корбюзье, а может, в один из светлых, но безлюдных, глухих сретенских переулков, с которыми даже московская милиция не была знакома – слишком уж много их набиралось…

– Ах, Верка, Верка! – огорченно пробормотала Лена и двинулась домой.

А с другой стороны, чего огорчаться-то? Ведь она сама была такой, как Верка, встречалась с мальчиками и выслушивала от взрослых всякие глупые слова, пока не вышла замуж. Неудачно, к сожалению, вышла. Может быть, было бы лучше, если на месте Ильи Мироновича оказался кто-нибудь другой… Например, военный с двумя шпалами в петлицах.

Она неожиданно поймала себя на мысли, что военный… военный… в общем, он понравился ей. Хотя первое впечатление, когда он заговорил о погоде, было не самым лучшим.

Впрочем, красивых мужчин в жизни встречается много, обращать внимание на всех неприлично. На многих – тоже неприлично. Мужчина должен быть один. Любимый. Только как его найти?

Хотела Лена прочитать сестре мораль насчет того, что в ее возрасте гулять с мальчиками рано, но вот пришла в свой родной Печатников переулок, и все нравоучения из головы выветрились, их словно бы ветром выдуло.

Когда Вера вернулась, возбужденная, счастливая, с одухотворенным лицом, старшая сестра не сказала ей ни слова – говорить было нечего.

Ровно через неделю Лена вновь наведалась на работу, наведалась неудачно – дверь ее отдела оказалась запертой на замок. Лена заглянула в соседний отдел.

– А где наши?

– Наши – вашим, ваши – нашим, – проворковал круглолицый крепыш Агафонов, инспектор с кубарями в петлицах, приподнялся на стуле, – давай споем и спляшем.