Юргис Кунчинас - Менестрели в пальто макси

1969

Fons, fontis — источник, источника. Casus genitivus . Живой, серебристый, искрящийся на свету, щекочет воображение и нечто под ложечкой. Никакой политики. Или - почти никакой.

Наш Фонтан: он невысок, он круглый, с цементными шарами, симметрично размещенными по центру бассейна. Рядом - в дощатых, наполовину погруженных в воду кадках - растения. Не экзотические - такие растут в обыкновенных прудах. Никаких скульптур, аллегорий. Это вам не Брюссель. Не Рим и даже не Петергоф. Вниманию начинающих поэтов: рифмы на фонтан - Джонатан, Ив Монтан, платан. На худой конец - Сантана, сутана, нирвана, саванна и пр. Рифмуется, как Милда и Матильда. Как дождь и дрожь. Как листик и мистик. Рифмы затертые, затасканные... Он не придет, не сядет рядом и не пронзит горящим взглядом . Да уж, не впечатляет. Ни Джонатана, ни Милды давно не видать, а кого нынче бросит в дрожь во время дождя! И листик без всякой мистики плавает на поверхности воды. Да хвоя, что без всякого смысла рифмуется с лихвою. Русское словцо при переводе утрачивает колорит и глубинную семантику. А ведь и русское население нашего городка являлось в воскресный день полюбоваться ликующими струями, помусорить семечками и порадоваться живительному воздуху, напоённому ароматом сосен. В станицах и вольных поселениях фонтанов отродясь не видывали, там они непопулярны. А наш Фонтан стоит и действует года этак с тысяча девятьсот тридцать седьмого. Видали? Во всем мире в ту пору свирепствовал страшный кризис, безработица, а наша управа, как бы ни была бедна, установила в парке Фонтан! Пусть скромный. Пусть ни в какое сравнение не идущий с римским Треви или берлинским Нептуном. Фонтан забил в так называемом городском саду, в самом его геометрическом центре. В ста девятнадцати метрах от трубящего Ангела - символа нашей самостийности. Когда каркас голых фактов был упрятан в оболочку буйных, серебром отливающих струй, началась жизнь, о которой можно рассказывать месяцами, есть о чем. Но столько времени у меня нет. В один присест расскажу и об Ангеле, а если останется время, то и об озере Дайлиде. Но первым делом - Фонтан. Вот.

...Сторож городского парка входит в дощатую будку, наклоняется, что-то отвинчивает, откручивает и... Фонтан взметается, начинает говорить, шуметь, бить, низвергаться. Но не весь сразу. Поначалу вскидывается невысокая и не слишком чистая струйка, окропляет шары, растения-гидрофиты. Струйка пульсирует: подпрыгнет с умеренной амплитудой, вот-вот, кажется, угаснет, но через мгновение ослепительная струя летает почти вровень с вершинами сосен. Вонзается в сизое южнолитовское небо, пробивает в нем круглую брешь — и, если бы у тебя достало сил, ты бы мог вместе с Ангелом допрыгнуть до самой небесной приемной. Ух ты, как бьет! На полмили слышно - Фонтан пустили! Люди бросают полоть свои грядки, рыболовы оставляют закинутые удочки, даже господин мэр, прихлопнув муху «Эхом Литвы», почесав живот, бормочет: надо идти! Быстрей! Спектакль продлится не более получаса - струю надо экономить.

Фонтан работает! Со всех сторон стекаются обитатели. Сегодня воскресенье! Фонтан включают лишь на выходные и на праздники. Да, летом вроде бы чаще. Солидный люд не торопится, зато молодняк бежит бегом. Вокруг Фонтана плотная дорожка, газон и розарий. Это эпицентр города. Лавки -белые, как привитая сирень. Такие же пиджаки на оркестрантах. Пышные акации и золотые стволы сосен оттеняют скромное обаяние провинции. Шляпки, форменные кители, зонтики - это тоже кое о чем говорит.

Музыканты собираются на помосте дощатой эстрады - их знает весь город. Золотом отливают на предзакатном солнце медные трубы. Оркестр рассаживается по новым обитым дерматином стульям. В такие часы наш небольшой городок ощущает себя более достойным, добрым. Отрешается от обид, прощает врагов, влюбленные добела стискивают друг другу пальцы. Капельмейстер взмахивает вялой рукой — в городском саду начинается настоящая вечерняя жизнь. Бьет фонтан, струится, низвергается, гремит оркестр. Замирают пекари, почтальоны, пожарные. Гимназисты и суровые учителя. Вытирают глаза полицейские и уланы расквартированного полка. Господин Курайтис обращается к господину Микуленасу: что вы хотите - Европа!

Вальс «Как мило у солдат». Полька. Вальс «Плывет, плывет кораблик». Ум-па-па! Ум-па-па! Плывет такой кораблик - бумажный в бассейне Фонтана. Еще один. Плывут кораблики, туда, где высится курган. Мальчик в матроске перевешивается через край, силится поймать один кораблик и сваливается в воду. Сам же оттуда выбирается. И смех, и грех. Испорчен чей-то воскресный день, а к нему долго готовились. Обещали сфотографировать, для того и нарядили в матроску.