Юргис Кунчинас - Менестрели в пальто макси

- Ты что - не видишь? Через Германию идут сквозняки! Через всю Германию!

Я совладал с собой и попросил: сделай милость, закрой окно. Он закрыл. По инерции пакетики еще какое-то время трепетали. Раскачивались, точно маленькие висельники. Тотально? - выкрикнул он. Я кивнул: а что, вполне тотально.

Я наведывался к нему все реже. При встрече он никогда не упоминал каркаса Deutschland . Лишь от других я слышал: его дела идут в гору. Лепит только восточное, а в лесу, рядом с виллой предков, возводит исполинскую Германию — Deutschland .

В полном одиночестве. Каркас высотой в семнадцать метров и «настоящие» повешенные. Манекены, подобранные на свалках и в старых складских помещениях, - безногие, безрукие, безголовые. Надо же! Где же достанет он им сквозняк такой мощности? Ну, отвечали знакомые, это не проблема. Deutschland будет стоять на горке, ветра там хватит. Как бы то ни было, я чувствовал себя перед ним в долгу. Во-первых, потому что должным образом не оценил его кинетическую скульптуру. Кроме того, в трудный момент жизни (моей!) он снял с себя и подарил мне свое черное полупальто из искусственной кожи. Я не мог вернуть ему вещь -вскоре ее сняли с меня упитанные акселераты в День поминовения, когда я возвращался с кладбища. Он уверял, что это было полупальто офицера СС, и оно тоже предназначалось для сооружения в качестве атрибута. Пуговицы, расположенные в определенном порядке, должны были предохранять от ножа и даже от настоящей пули. С другой стороны, его самого я уже несколько лет не встречал. Ходил слух, будто он обосновался в Париже и не собирается скоро вернуться. Есть сведения, что ему там нелегко. Некоторые соотечественники, ненадолго залетев в родные края, уверяли, будто он спятил. Другие сердито поправляли: этот сумасшедший, чего доброго, своего добьется. С него станется убедить мэра Парижа установить памятник нерожденным детям рядом с Нотр-Дам! Больше нигде этот безумец, мол, не соглашается.

Упрям, это мы знаем. И здесь был таким же.

Однажды я услышал, будто он намерен вернуться. Он снова примется за Deutschland . Такие люди не изменяют своей мечте. Понятно, сегодня найдутся умники, которые посоветуют назвать кинетическую скульптуру иначе. Хотя бы «Империя». Нынче все горазды советовать. Я не уверен, что он согласится. Deutschland и больше ничего.

Чтобы хоть как-то воздать ему за его добро, я начал искать манекены. Вдруг да пригодятся? Голые, некоторые основательно потрепанные, они валяются в углу моей комнаты. Лица тупые, застывшие. В них - безграничная скука и равнодушие. Ладно, посмотрим, когда налетит сквозняк!

Ночью мне иногда кажется, что они там, в углу, возятся, шушукаются, совещаются. Словно намереваются сбежать. Я знаю, это сущая ерунда, но все равно с нетерпением жду, когда он приедет. Только бы убрал их отсюда, да поскорей. Манекенов уже вполне достаточно, о сквозняках же позаботятся сама природа и вечно недовольная, вечно воротящая нос от всего на свете наша широкая общественность. Найдется кому негодовать: философы усмотрят одно, коммунисты совсем другое. Интересно, что скажут дипломаты Bundesrepublik Deutschland ? Счастье, что он истинный художник, - не пойдет на попятный. Коль скоро в Париже убедил...

Поживем - увидим. Чего-чего, а сквозняков предостаточно в нашем краю зеленом.

1991

Если едешь, куда-нибудь да приедешь.

Под вечер я приехал в Капштадт. Задувал ветер. Тяжело свисали сиреневые гроздья. Где-то вдалеке отбивали косу. На другой околице выбивали дурь. Загорелые морщинистые мужчины разгуливали по единственной кривой улице. Смолкла коса, выплакался ребенок. У одного старика были очки с насадками. Мне объяснили: это от лучевой болезни. Вообще было спокойно.

Я заглянул в ближнюю избу. В одном ее углу сводили счеты, в другом сводили с пути истинного юную туземку. Пыль стояла столбом там и тут. Ап-чхи! - не выдержал я. Сводившие счеты на небольшом коврике уступили его гостю. Мы расположились: сводившие счеты и сводившие с пути, хозяин, мой конь да я.

- Будет война? - вежливо поинтересовался кто-то.

Все почему-то глухо молчали. Лишь поверх голов пронесся зеленый цилиндр с крылышками. Вроде некоего ангела.

- Минутку, - сказал я. - Это правда Капштадт?

- Ап-чхи! - произнесла девушка, то есть та туземка. У нее были очень даже длинные ресницы. Соблазнитель пихнул ее кулаком в бок.

- Нехорошо при людях! - укоризненно заметил он.

Местные жители охотно проводили меня в трактир. На перекрестке стоял потемневший указатель: «До Грехов 3 км».