Эмили Гиффин - Прежде всего любовь

– Очень смешно, – окрысилась я, – мы все уладили. Мне не нужно его разрешение, чтоб тусить с тобой.

– Ну да, конечно, – Гейб поднял брови. До этого момента он ни разу не говорил мне напрямую, как относится к Уиллу, и не признавался, что по мне скучает, но я знала правду, причем в обоих случаях. – И куда он сегодня делся? На мальчишник пошел?

Я неохотно кивнула, удивляясь его способности все сразу понимать.

– И где он? – спросил Гейб, нечаянно заступая на опасную территорию.

– Они начинают в «Пяти шагах», – я отвела глаза и вдруг призналась, что не бывала там со дня смерти Дэниела.

– Ага. Я тоже, если подумать, – пробормотал Гейб.

– Что? – вскинулась я, думая, что я не расслышала или просто не поняла, что он сказал.

Он пояснил:

– Я там тоже не был с того дня, как твой брат погиб, – он отпил пива.

– Погоди. А ты там был в тот вечер?

– Ну да. Ты не помнишь?

Он нервно рассмеялся – об этом смешке я много думала потом – и добавил:

– Ну спасибо.

Пока я в ужасе смотрела на него, вдруг вспомнила, как он сидел за стойкой, одетый в серую толстовку, и качал в руках пинтовый стакан. Я не поняла, настоящее ли это воспоминание – или просто предположение.

– На тебе была толстовка? – я отвела глаза.

– Да черт его… – он замолк, – да, наверное. Пожалуй…

– Почему ты раньше об этом не говорил? – недоверчиво спросила я.

– Потому что ты там была, почему же еще, – сказал Гейб совсем не так ехидно, как обычно, учитывая деликатность темы.

– Мы разговаривали? – спросила я.

– Нет. Не совсем, – Гейб пожимает плечами, – так, поздоровались. И все. Но я сидел рядом с тобой. В конце стойки. На углу. Почему-то я это помню, – он показал на угол салфетки, – ты сидела вот так, смотрела на улицу. А я вот так, и смотрел на бутылки.

У меня вдруг пропал аппетит. Я оттолкнула тарелку и спросила, с кем он был. Мне нужно было знать каждую деталь.

– Да ни с кем, – ответил он, как обычно, – я там знал кучу народу, но пришел один.

У меня вдруг вспотели ладони, как всегда случалось, когда я пыталась восстановить в памяти тот вечер.

– Когда ты пришел? И когда ушел?

Гейб чипсиной зачерпнул из мисочки еще гуакамоле.

– Не знаю, – сказал он и откусил половину чипсины, а потом передумал и положил остатки на тарелку.

– Ну хотя бы приблизительно.

Он настаивал, что не помнит, что даже прикинуть не может.

– Ты можешь назвать любое время сама.

– Нет, – грустно рассмеялась я, – это неправда. Твоя догадка все равно будет лучше.

– Да какая разница?

– А вот есть разница.

Этого ответа ему хватило, потому что он сказал:

– Ну… ладно, давай прикинем. Я бы сказал, что пришел около десяти, а ушел… ну, в полночь. В полпервого.

Я закрыла глаза, думая, могли ли мы поздороваться в ту самую секунду, когда погиб Дэниел. Что я делала в десять часов сорок четыре минуты? Я много раз задавала себе этот вопрос, но про Гейба при этом никогда не думала. И конечно, это случилось до того, как мобильные телефоны научились давать ответ почти на все вопросы, фиксируя время всех событий.

– Что ты еще помнишь? Меня помнишь?

Гейб прикусил губу.

– Ну… ты была очень пьяная. Это я помню.

Я кивнула, чувствуя, как меня охватывает стыд. Не в первый и не в последний раз. Стыдно торчать в баре, когда твоего брата убивают. Веселиться. Смеяться. Флиртовать с парнями. С кучей парней. Напиваться в хлам.

– А еще?

– Честно говоря, Джо… Это все. Больше я ничего не помню.

Я точно знала, что он врет, или, по крайней мере, скрывает что-то, потому что Гейб почти всегда говорил правду и никогда не добавлял к этому «честно говоря».

– Помнишь. Расскажи. Что я делала? С кем говорила?

– Не помню. С разными людьми.

– С разными людьми или не помнишь?

Он глубоко вздохнул.

– Честно не помню. По крайней мере, точно. Там был миллион человек. Праздники же. Все приехали домой.

– Я знаю, – зло сказала я.

Конечно, я помнила, что были праздники. Гребаное двадцать второе декабря. Я попросила его рассказать что-нибудь, чего я не знала.

– Как мы уже решили, – устало, но терпеливо сказал Гейб, – я не знаю, что ты помнишь, а чего не помнишь. Поэтому не злись на меня. Я стараюсь изо всех сил.

– Я не злюсь, – сердито сказала я, на самом деле чувствуя что-то похожее на отчаяние, – просто расскажи мне все.

– Ладно, ладно, – он поднял руку, – там была Шона. Ты с ней поболтала. И еще с девочками из твоего класса.

Он посмотрел мне в глаза. Я ждала. И снова ждала.